Книга Жена для виконта-отступника, страница 24 – Елена Филимонова

Под сводами храма прокатился восторженный вздох. Мы развернулись к присутствующим, и я наконец получила возможность рассмотреть их. Большинство лиц уже были мне знакомы. Алейна и Эдуард Веттин посетили нас самыми первыми. Вдова Кейтлин Монтгомери жила в своем имении в десяти милях. Шумное и многочисленное семейство Скоттов владело землями, граничащими с Фитфилд-Холлом. Баронет Вильгельм Хоттон и его жена Магдален дружили еще с отцом виконта. Кристофер и Элеонора Уайт прибыли вместе с детьми. А убежденный холостяк и мечта всех окрестных девиц на выданье Фрэнсин Говард, был добрым приятелем Ричарда. Лица остальных тоже казались знакомыми, но имен их я не знала. Всего же собралось около пятидесяти человек.

Сразу после венчания отправились обратно в замок, где ждали накрытые столы и музыканты. Все происходящее было передо мной словно в тумане — этот странный день тянулся слишком долго, и в то же время его события стремительно сменяли друг друга.

В огромном зале, на помосте стоял главный стол и два высоких резных стула — один побольше, а другой, тот, что по правую сторону, пониже, предназначавшийся для меня.

Тосты, поздравления и здравицы сыпались как из рога изобилия, смех, музыка, разговоры и звон кубков сливались в единый нестройный гул, от растопленных каминов несло жаром, запахи еды, духов и пота заполонили ноздри. Гости смеялись, танцевали, шутили, пили и ели, и наблюдая за происходящим я отчаянно пыталась понять, чего хочу больше — того, чтобы этот день наконец закончился или чтобы он продолжался бесконечно. Ричард, поначалу серьезный и задумчивый, немного расслабился, но со мной держался подчеркнуто вежливо, как, впрочем, и всегда.

— Тебе что-нибудь нужно, Лиз? — спросил он, очевидно, устав молча наблюдать за моим состоянием.

— Нет, благодарю, — ответила я. — Просто немного утомилась.

Эбигейл с детства научила меня держать лицо, скрывая истинныечувства, и сейчас это умение оказалось как нельзя кстати. Никто, кроме Ричарда и Маргарет не замечал моего волнения и усталости — я принимала поздравления, перекидывалась светскими фразами с присутствующими дамами, улыбалась и пару раз даже засмеялась над несмешными шутками Эдуарда Веттина, которые в изобилии лились из его уст. Справедливости ради в них не было ни грубости, ни вульгарности — добродушный и краснолицый толстяк попросту не умел шутить.

Еще одним человеком, разделявшим мое состояние, была Анна. Она сидела за отдельным столом с другими детьми и приставленными к ним няньками, но, в отличие от сверстников, не выглядела веселой и беззаботной. Дождавшись подходящего момента, я встала из-за стола и подошла к ней.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, когда мы отошли в сторонку.

— Очень хорошо, миледи, — заученно ответила она. — Благодарю вас.

Мне стало ее искренне жаль. Бедняжка настолько привыкла следовать строгим отцовским правилам, что даже сейчас, когда остальным детям было дозволено веселиться, не могла расслабиться.

— Мне тоже кажется, что этот день тянется слишком долго, — призналась я. — А еще со мной можно не притворяться и говорить то, что думаешь.

Она подняла на меня свои большие карие глаза.

— Я боюсь даже думать, о чем я на самом деле думаю, — призналась она.

Как это было знакомо! Я видела в Анне себя, когда Эбигейл неустанно повторяла, как следует держаться настоящей леди, а еще как боги наказывают непослушных детей не только за дурные поступки, но и мысли.