Книга Спящее пламя Ферверна, страница 19 – Марина Эльденберт

— Он пришел поделиться впечатлениями о моем выступлении, — соврала я, чувствуя себя крайне мерзко. Раньше я никогда ему не врала: у нас была такая договоренность — предельная честность. — А с Роа у нас вышло небольшое недопонимание, поэтому мы не ужинали вместе.

— Небольшое? В чем оно заключается?

— Папа! Оставь мне, пожалуйста, хотя бы мою личную жизнь личной, — возмутилась я.

— Если твоя личная жизнь может угрожать твоей репутации, репутации нашей семьи, она перестает быть личной, — все так же холодно отозвался отец. Еще один плохой признак: он не включил видеосвязь, а значит, и правда очень злится: — Никакого больше общения с Гранхарсеном, Ятта, ты меня поняла?

Вообще-то я и так не собиралась с ним общаться, зачем мне сдался этот напыщенный, самоуверенный… драконий отросток⁈ Но вместо этого я сказала:

— Пап, я тебя очень уважаю и ценю, но если я не научусь общаться с людьми сейчас, что мне делать в дипломатическом корпусе?

— Можешь учиться общаться с кем угодно,только не с ним. Этот парень — копия своего отца, совершенно неуравновешенный, беспринципный, если о вашей встрече кому-то станет известно, это клеймом ляжет на твою репутацию.

— Пап, ты уже говорил про репутацию, — напомнила я. — Может, расскажешь, чем тебе так не нравится Джерман Гранхарсен?

— Это совершенно точно не тема для разговора, — в голос отца ворвались металлические нотки. — Никаких Гранхарсенов в твоем личном пространстве, а с Роа — что бы у вас там ни произошло, решите свои противоречия в ближайшее время, пожалуйста. Ты сама понимаешь, что присутствие твоего жениха в Мэйстоне и ваши раздельные выходы порождают слухи.

Чем хорошо отсутствие связи — так это тем, что можно скорчить физиономию и показать отцу язык. А он этого не увидит.

— Роа, между прочим, дружит с Гранхарсеном, — мстительно сказала я.

— Это его дело и дело его родителей. Все, Ятта. Хорошей тренировки.

Отец отключился раньше, чем я успела пожелать ему… чего-нибудь. Мне кажется, чем взрослее я становлюсь, тем большая пропасть нас разделяет, и для меня это очень больно. Я помню, как он носил меня на руках, даже когда у него было много работы, я сидела в кабинете у него на коленях и могла таскать со стола все, что там лежит. Даже что-то очень нужное. С мамой у меня никогда не было такой близости, я бежала к отцу с разбитыми коленками и разбитым сердцем — когда у меня вышла первая серьезная ссора с лучшей подругой. Да, в детстве у меня еще были подруги. Потом все поменялось.

У подруг стало больше ответственности, у меня стало больше ответственности, а дружба превратилась в «дипломатические связи», как я их называю. Насколько я знаю, у отца так же. Он неплохо общается с отцом Роа, Бенгарном Вайдхэном, но насколько может назвать его другом? Не представляю. Вокруг него столько людей и иртханов, что ими можно заполнить ту самую Мэйстонскую ледовую арену, но он никого к себе не подпускает.

— Самое важное, Ятта — это семья, — говорит он.

Подозреваю, что и с отцом Роа он сблизился исключительно потому, что нам предстоит стать семьей.

Кстати, о Мэйстонской ледовой арене… Я бросила взгляд на часы: у меня немного «поехало» восприятие времени, потому что Хайрмарг и Мэйстон находятся в разных часовых поясах. Если за пару дней до и в день выступления я держалась на адреналине,то сегодня начался откат.