Книга Друг твоего разума, страница 36 – Швепса

Гермиона с трудом раскрыла глаза, овеянная омутом горьких воспоминаний, и часто заморгала, пытаясь прийти в себя.

— Всё хорошо? — Джин ласково провела ладонью по кудрявым волосам, пригладив выбившуюся прядку. — Ты так крепко уснула после нашей прогулки.

— Д-да, — кивнула Гермиона, проведя пальцами по векам, чтобы скрыть влагу на глазах.

— Я хотела извиниться, — чуть поджав губы, начала Джин.

— Мама, не нужно… Мы ведь всё обсудили, всё хорошо, честно! — её голос чуть хрипел ото сна.

— Нет, послушай, — покачала головой Джин и села рядом. — Я только что вспомнила кое-что ещё… действительно вспомнила, почему мы не выбросили тот ковёр из гостиной. Что масляное пятно, оно…

Гермиона легко улыбнулась и придвинулась ближе к маме, крепко обнимая её. Вдыхая цветочный парфюм и зарываясь носом куда-то в шею. Успокаивая и её, и себя.

— Это прекрасно, — прошептала Гермиона. — Я счастлива.

Джин обняла её в ответ, громко всхлипывая.

— Боже, за последнюю неделю я плачу больше, чем за всю жизнь, — чуть натянуто засмеялась мама. — Я всю ночь глаз сомкнуть не могла после того, что ты рассказала нам о войне. Теперь ещё и фальшивые воспоминания.

— Тебя так пугает магия?

— Что?.. Нет, конечно, нет. Меня восхищает всё то, через что ты прошла, весь твой мир. Я так горжусь тобой, моя малышка, — она нежно потрепала Гермиону за щёку. — Но моё родительское сердце просто обливается кровью. Я будто волнуюсь за то, что на самом деле уже давно прошло. Переживаю так сильно, что места себе найти не могу. Это, наверное, так глупо, да?

— Но ведь сейчас я рядом, — тихо проговорила Гермиона, сглатывая ком в горле. — И теперь всё хорошо. Так, как должно быть.

— Да, да… — Джин сильнее прижала её к себе. — Ты права. У нас всё будет хорошо.

Гермиона чуть отстранилась, заглядывая в светло-карие радужки матери, и заговорщицки ухмыльнулась.

— Купить тебе что-нибудь сладенькое на ужин?

Джин рассмеялась, смахивая слёзы.

— Да! Шоколадный торт — было бы идеально. Только не говори папе, а то он опять начнёт протестовать.

— А потом съест больше всех, — хихикнула Гермиона. — Ладно, я скоро вернусь.

Она чмокнула маму в щёку и быстро собралась, выходяна морозный декабрьский воздух. Вокруг царила предрождественская суета. Все люди толпились у магазинчиков, выбирая подарки для своих родных, и наверняка каждый из них был уверен, что именно ему важнее всего попасть в эту самую лавочку.

Гермионе нравилась атмосфера праздника. Нравилось, как они провели с родителями последние несколько дней. Весело и беззаботно, как когда-то в детстве. Хотя сейчас они действительно слишком много плакали. Слишком много извинялись и переживали, но ведь без этого просто невозможно.

Всё пройдёт, солёная влага подсохнет, и в их жизнях останется только самое светлое.

Покоя Гермионе не давало лишь одно — Драко так и не было. Ни в его квартире, ни за столиком в кафе, ни на площади с рождественской елью, а патронусы всё ещё возвращались обратно. Куда бы она ни посмотрела, ни одна из голов прохожих под летящими хлопьями снега не напоминала столь знакомую — ярко-платиновую. Малфой вновь исчез, так и не связавшись с ней. Будто их поцелуи и вовсе ничего не значили.

Будто и не существовало никаких их.

Гермиона уже упаковала для него рождественский подарок — книгу из Австралии об излечении разума. Ценнейшую биографию колдомедика, аналогов которой она не нашла ни в одной стране. А ещё приготовила целую речь о том, что она к нему чувствует. Изо дня в день репетировала её, но встреча так и не наступала.