Книга Тайга, страница 30 – Лина Кэрл

Беспорядочно цепляясь за краяльдин, я пыталась найти твердую опору. Ужас и паника сдавили горло, не позволяя кричать. Желание исчезнуть, нахлынувшее пару минут назад, растворилось в атаке ужаса. В эту секунду мне безумно захотелось жить. Я жадно хватала воздух, барахталась, скользила онемевшими пальцами, обдирая их в кровь о ледяные края, но неистовое течение все глубже затягивало под лед. Дрожь, охватившая тело, сковала конечности и разум. Одежда обледенела. Неимоверным усилием я схватила последний глоток воздуха и медленно пошла ко дну. Постепенно страх и холод начали отступать. Белое солнце медленно удалялось, приобретая мутный оттенок. Я вспомнила мамины руки, папину улыбку, Катю. Повернув голову, я улыбнулась, заметив неизвестно откуда взявшуюся здесь голубую бабочку, которая порхала возле волос, и протянула к ней руку.

В ту же секунду кто-то нечеловечески сильный крепко схватил меня за капюшон и резко рванул вверх.

«Наверное, в рай», — подумала я и…

Монотонные гудки электрокардиографа привели в сознание. Раньше мне часто удавалось наблюдать за папой через окно реанимационной палаты. Мой отец был анестезиологом-реаниматологом. В детстве я любила показывать значимость его профессии: часто произносила это слово перед друзьями, выразительно и тщательно выговаривая каждую букву.

— Папа?

— Да, дорогая, проснулась? Как себя чувствуешь?

Я мысленно пробежалась по телу. Пошевелила пальцами рук, ног, попробовала сесть, но коварная игла капельницы сорвала попытку.

— Вроде нормально. Я давно здесь?

— Двое суток. Рассказывай, что помнишь.

— Гуляла по льду, — неуверенно начала я, вспоминая ужасный день на Унгари, — и случайно провалилась. Как-то все само собой получилось…

— Так-так, значит, память не восстановилась, — отец смотрел на меня, будто следователь на допросе. — Может, Белов помог «случайно» провалиться?

— Нет, Юрка всего лишь шел рядом, — я попыталась успокоить отца, еле сдерживаясь от нецензурного слова в адрес Белова.

— Миланочка, ты проснулась! Как она? — Мама тихо вошла в палату и с волнением взглянула на нас.

— Показатели в норме. Утром сделаем пару анализов и, думаю, можем забрать домой. — Отец заботливо поправил мою подушку и посмотрел на часы. — Простите, девочки, у меня операция.

Я проводила папу взглядом и оказалась в маминых объятиях.

— Лапушка, что случилось? Как ты? Места себе не нахожу.

— Мам, прости, пожалуйста. Я такая глупая…

Волна слез не дала договорить. Я горько заплакала, прижав мамину ладонь к щеке и сотрясаясь каждой клеточкой тела. Мне так хотелось рассказать обо всем: о наивных чувствах, предательстве, унижении и о том, как я счастлива снова видеть ее. А мама, будто читая мысли, осторожно гладила мою голову и понимающе молчала.

Это со стороны казалось, что в палате тишина. На самом деле со мной разговаривало ее сердце. Любящее сердце матери — неиссякаемый источник сострадания, заботы и теплоты. Это не ладони вытирают слезы на щеках, не руки оберегают тело от боли, не губы целуют по утрам и перед сном — это мамино сердце. Оно такое сильное и в то же время чуткое… Когда на душе невыносимо тяжело и кажется, что мир вот-вот разрушится, подойди и прижмись к маминой груди. Послушай, поплачь, растворись в биении сердца. Мы всегдаслышим его. С самого начала. Оно укачивало нас в колыбели, напевало космическую мелодию, которая вселяла надежду. Его можно слушать бесконечно. И сейчас оно окутало меня любовью, позволяя вырваться эмоциям наружу.