Книга Обнаженная для генерала, страница 40 – Татьяна Озерова

Его пристальный, тяжёлый взгляд скользнул по мне, быстрыйи оценивающий. Я молча кивнула, опускаясь на стул напротив, ощущая, как спина сама собой выпрямляется под этим взглядом.

Он сам придвинул мне стул, и вернулся на своё место.

Между нами был не просто широкий стол, уставленный фарфором и серебром, а целая пропасть невысказанного напряжения.

Слуга в белых перчатках бесшумно подошёл и налил мне в тонкую фарфоровую чашку ароматного чая. Пар поднялся к лицу, пахнущий бергамотом и чем-то цветочным, но не смог прогнать внутренний холод.

Рэналф вернулся к своему блокноту, и это молчаливое погружение в работу делало его ещё более недосягаемым.

Я отломила кусочек тёплого, только что испечённого хлеба с хрустящей корочкой, но не могла заставить себя его съесть. Одиночество и ощущение полной оторванности от всего мира сдавили меня.

Ведь я была здесь, в нескольких шагах от него, но чувствовала себя невидимой, прозрачной, словно призрак за этим столом.

— Сегодня мы начнём твои тренировки, — сказал Рэналф, откладывая блокнот. — Твой дар представляет опасность. В первую очередь, для тебя самой. Его необходимо взять под контроль. Как можно скорее.

Его янтарные глаза, холодные и ясные, оценивающе рассматривали меня.

— Я готова, — прошептала я, с трудом выдавливая из себя слова, чувствуя, как под его взглядом по спине пробегают мурашки.

Его взгляд скользнул по моему лицу, будто проверяя уровень моей готовности, а затем опустился к моим рукам, сжимающим салфетку.

— Прекрасно, — он отпил глоток чёрного кофе из своей массивной чашки. — Мой день сегодня полностью твой. Начнём после завтрака.

Меня кольнуло обидой от того, что вчерашний день… И тут же отмела эту мысль.

Вчерашний день прошёл. Я должна его поскорее забыть и стараться жить дальше.

Мы снова погрузились в тягостное, давящее молчание, нарушаемое лишь тихим звоном серебряных приборов.

Еда — воздушные омлеты с трюфелями, идеальные круассаны, свежие ягоды — была восхитительна. Но я едва заставила себя съесть больше, чем несколько вежливых кусочков, ощущая его молчаливое присутствие как физическое давление.

Я отчаянно искала хоть какую-то точку опоры в этом ледяном спокойствии, хоть что-то, что помогло бы мне понять этого загадочного, пугающего человека, ставшего моим мужем.

И тогда я, повинуясь внезапному импульсу, позволила себето, чего никогда раньше не делала сознательно.

Я слегка приоткрыла свои магические чувства, тонкий внутренний радар, всегда сканировавший пространство, и направила его на него.

И ахнула про себя. От него исходило ровное, мощное, как гранитная скала, сияние его собственной магии — сдержанной, плотной и находящейся под абсолютным контролем.

Но под этим монолитным слоем… Под ним, словно под тонкой плёнкой, вибрировали другие, чужие отголоски. Резкие, колючие, рваные. Следы не его защитных заклинаний, а обломки магических щитов, принявших на себя чудовищный удар и треснувших под напором.

И ещё тонкий, едва уловимый, но оттого не менее отталкивающий налёт чего-то тёмного, липкого и едкого. Это был несомненный след чужой, враждебной магии, с которой он недавно столкнулся лицом к лицу.

— Вы… вы были в бою вчера? — сорвалось у меня, прежде чем я успела обдумать последствия своего вопроса.

Он замер с чашкой на полпути к губам. Его пальцы, обхватывающие ручку, сжались чуть сильнее, суставы побелели.