Книга И приведут дороги, страница 130 – Наталья Способина

Как я в таком виде покажусь на поляне? Ожидала, что он меня выпустит, однако он убрал лишь одну руку, повозился за моей спиной и протянул открытую флягу, которая до того болталась на его поясе. Я плеснула на руку, умылась, утерлась рукавом и, не оборачиваясь, вернула флягу.

– Пусти!

На этот раз он отпустил меня без разговоров. Я успела подняться на пригорок, когда мне в спину прозвучало:

– Это не поможет. Свадьба с княжичем. Только хуже будет. Не делай так.

– Тебе-то что? – оглянулась я.

– Я волнуюсь о тебе. Свадьбой ты хуже сделаешь!

– Пф! Волнуйся о ком-нибудь другом. Вот найди себе женщину и волнуйся. А меня оставь в покое.

– Женщина тоже не поможет. Отвлечет разве что.

– Отвлечет, говоришь? – Злость вперемешку с ревностью полыхнула во мне с новой силой.

– Я не… Я не о том… – зачастил Альгидрас. – Я хотел сказать…

– Иди! Отвлекайся!

С этими словами я направилась к поляне, по пути приметив цветок, который недавно засунул мне за ухо Горислав. Со злостью лупанув по ветке кустарника, я сбила цветок на землю. «Отвлечет это его! Подлец!»

По лицу больно хлестнула ветка, но я даже не обратила на это внимания.

Злата обрадовалась ледяной воде так, будто я принесла ей жареных рябчиков в ананасах. Добронега же встретила меня пытливым взглядом. Я прекрасно понимала, почему она так смотрит: мои щеки до сих пор пылали, а дыхание все никак не желало выравниваться. А уж сердце колотилось так, что его наверняка было слышно на всей поляне.

– Присядь-ка, дочка, – подвинулась Добронега, похлопав по бревну рядом с собой.

– Я уже насиделась, – напряженно ответила я и осталась стоять, игнорируя взгляд матери Радима. Я понимала: рано или поздно нам придется обсудить мое сегодняшнее поведение, но малодушно надеялась, что она не станет воспитывать меня при воинах.

Альгидрас появился из леса минут через пять и выглядел так, будто ничего не произошло. Я мысленно пожелала ему споткнуться и принялась расхаживать по поляне в попытках успокоиться.

Мужчины косились на меня, однако от комментариев воздерживались. Правда, когда я в очередной раз наступила на сухую ветку и та громко хрустнула, Горислав, чинивший какой-то ремень недалеко от того места, где я проходила, пробормотал словно бы себепод нос, но так, что его услышали все:

– Как медведь в валежнике.

Я гневно смерила его взглядом, однако он не поднял головы, продолжая увлеченно тянуть ремень сквозь какую-то пряжку. Я хотела огрызнуться, но передумала.

Всхрапнувший поблизости конь заставил меня вздрогнуть и поспешить к Добронеге, стараясь при этом не наступать на ветки. На этот раз мать Радима не посмотрела в мою сторону, и это заставило меня почувствовать себя виноватой, в то время как истинный виновник произошедшего преспокойно помогал костровому что-то там чистить и явно ни о чем не переживал. Почему на привале готовкой еды занимаются мужчины, я даже спрашивать не стала. «Вероятно, так принято, – с иронией подумала я. – Другого ответа от них все равно не дождешься».

Когда Альгидрас, раздававший с костровым еду, протянул мне миску с малосъедобной на вид похлебкой, мне жутко захотелось огреть его деревянной ложкой, однако я молча приняла миску, думая, что нужно было оставаться в Свири. В Каменицу мне не терпелось!

Второй отрезок пути прошел так же скучно, как и первый. С той лишь разницей, что с утра я сперва волновалась, полагая, что Альгидраса нет, а потом, как дура, радовалась, что он все-таки едет рядом. Теперь же осознание того, что в паре метров от повозки со стороны Златы идет его конь, заставляло меня нервно ерзать в попытках совладать с гневом. Добронега на меня больше не смотрела, но я была уверена, что она успела напридумывать невесть чего.