Книга И не прервется род, страница 121 – Наталья Способина

Но самое главное, в свитке говорилось о том, что когда-то все эти Святыни принадлежали одной Истинной – Каменной Деве. Что-то дрогнуло в нем тогда от этих строк. Затрепыхался Огонь да потянул его, как, бывало, тянул к хванцу. Алвар тогда убрал свиток и успел уйти из залы незамеченным. И с той поры собирал знания по крохам, искал намеки в уже читанном, думал над каждым словом по-новому.

Однажды брат Сумиран вызвал Алвара к себе и дал ему свитки с древними пророчествами, спросив, видит ли он здесь себя. Говорил, мол, дает эти свитки каждому старейшине. Алвар впервые задался вопросом о том, сколько же лет брату Сумирану, раз он успел пережить нескольких старейшин монастыря. Впрочем, долго гадать над ответом он не стал, потому что, вчитавшись в свитки, тут же понял, для чего пришел в этот мир. И хотя до того дня Алвар даже в думах не посмел бы соврать мудрейшему, что-то заставило его сказать совсем не то, что он почувствовал, мол, строки «и будет гореть в его жилах Огонь век от века, и умножит он силы, и защитит твердыни» – это как раз о нем, об Алваре.Брат Сумиран кивнул задумчиво и не стал забирать свитки. Позволил перечитать.

Алвар с дрожью вчитывался в строки: «И станет один род пеплом, а нити другого оборвутся навек, и из обновленного рода выйдет один, расколотый надвое, омытый кровью и скорбью, и пойдет по пути, указанному Святыней, до заката дней» – и видел перед собой мелкого хванца. И как ни силился, не мог отогнать от себя те видения. Потому что в свитках то и дело встречались слова о Ночи искупления, «что омоет кровью священный берег да вольется в одно сердце силой предков». И как ни старался Алвар убедить себя в том, что это лишь слова, в голову неустанно лезло то, что хваны живут на острове, называемом «священной землей». Он даже попробовал расспросить об этом брата Сумирана. Тот не стал отпираться. Сказал, что пророчество вправду об острове хванов, но, когда оно сбудется, никому не ведомо, и Алвару не стоит о том думать. Вот только Алвар отчего-то чувствовал, что это коснется мелкого. Огонь в нем так и рвался: уберечь, защитить, не пустить его на тот проклятый священный остров.

Он испросил дозволения взять свитки в келью. Брат Сумиран дозволил, проводив его задумчивым взглядом. Только Алвар того не заметил, все его мысли были заняты пророчеством. А вечером, перечитывая свитки в третий раз, он зацепился взглядом за строки, на которые раньше не обратил внимания. Прочитав же их теперь, расхохотался. Но от смеха того по лицу катились слезы не то облегчения, не то страха. Потому что говорилось в свитке: «Огонь внутри сильнейшего признает Силу последнего в роду и пойдет по отмеченному им пути до конца времен». И смеялся Алвар, даже не утирая слез, думая о том, что все-таки повидает мир. Вот только выгорит дотла в том огромном мире, до последнего вдоха защищая того, кого признал своим его глупый Огонь.

С тех пор смотреть на мелкого стало еще тяжелее. В груди все заходилось от смеси страха и жалости, но Алвар терпел, потому что все наконец обрело смысл. Он свыкся с правдой, просто теперь стал следить за собой еще строже: соглашаться во всем с братом Сумираном, исправно доказывать брату Ансгару, что Сила под контролем, смеяться и шутить с братьями и не оставаться в одиночестве. Потому что одному стало совсем невыносимо: знание давило на грудь, требовало поделиться с мелким, что-то придумать, найти выход.Брат Сумиран говорил, что пророчества всегда сбываются, но брат Кемал однажды сказал, что каждый миг мы меняем то, что предначертано. Кому верить? Как понять, где правда? Алвар не знал. Оттого и старался выглядеть беззаботным да веселым, жадно слушая все, что говорили старые учителя.