Книга И возродятся боги, страница 45 – Наталья Способина

Я чуть пожала плечами, даже не пытаясь делать вид, что верю в эту историю.

– Дитя нарекли Даримом, и жизнь торговца пошла своим чередом. Только спустя время в этом мире вдруг стали происходить разные бедствия. Будто гнев богов обрушился на многострадальную землю. А точнее, гнев одного бога, которого покинула аэтер, сбежав из своего мира. Аэтер и стихии неразрывны, поэтому он знал, что, где бы она ни была, стихии устремятся к ней и помогут ее найти. Но аэтер слишком не хотела быть найденной, и она, в отличие от своего преследователя, познала этот мир и поняла, что любую Силу можно заключить в сосуд тела. Поэтому, когда на землю обрушился страшный огонь, от которого дотла выгорело рыбацкое поселение в двух милях отсюда, в том пожаре чудом уцелел новорожденный мальчик. Пепелище еще не успело остыть, а жена торговца уже пришла туда и забрала ребенка себе. Ее муж нарек его Сумираном. Как ты уже понимаешь, мальчик был обречен на смерть, как и все его родичи, но аэтер направила часть своей Силы в его гибнущее тело и, уведя туда разрушительную Силу стихии, заперла ее там навек. Спустя некоторое время небывалый ураган смел еще три поселения. И снова жена торговца отправилась туда и забрала невесть как уцелевшего мальчика. Ее муж нарек его Альтаром. – На этих словах Альтар на миг склонил голову. – Потом случилось страшное землетрясение. Волны поднимались до неба. И одна из них выбросила на берег обломки лодки. В ней были двое новорожденных мальчишек. Верно, их отец вез свою жену от повитухи. И снова жена торговца проявила милость к сироткам. Их нарекли Гаттаром и Харимом.

Все то время, что Альтар рассказывал эту историю, по моей спине ползли мурашки. Я чувствовала себя так, будто уже слышалаее. Будто она была давно забытой сказкой из детства. Перед моим взором мелькали картинки пожара, я видела страшные волны, которые поднимались до неба, слышала вой ветра. Возможно, мама рассказывала мне эти легенды в детстве? Нужно будет у нее спросить.

– Но как аэтер смогла направить часть своей Силы в детей, если сама до этого заперла себя в теле женщины? – спросила я.

– На ладони Рамины четыре шрама. Четырежды она ранила себя, выпуская часть аэтер, чтобы поймать бушующие стихии и запереть их в живых сосудах. Это спасло мир от разрушения и позволило ей самой остаться ненайденной. – Альтар некоторое время молчал, будто собираясь с мыслями, а потом продолжил: – Мы жили как обычные люди. В этом мире наши Силы дремали. Впрочем, когда я так говорю, это не передает даже сотой доли мук, на которые мы были обречены, потому что жить с Силой, запертой внутри, – это будто умирать каждый день. В самом воздухе этого мира лишь крохи аэтер, и даже они жадно манили наши стихии за собой, но Рамина не позволяла ни единой капле вырваться на волю. Это сводило с ума. Я не знаю, что чувствовали другие, мы о том не говорили. Я сам будто промерзал изнутри. В голове гудело, я не мог усидеть на месте, все рвался куда-то… куда угодно, лишь бы хоть на миг унять этот нестерпимый холод. Сумирана сжигало пламя. Но он, гордец, не подавал виду, что ему плохо. Порой мы с ним подолгу сидели плечом к плечу. В такие минуты мне становилось теплее. Его Огонь, верно, тоже немного стихал.

Альтар задумчиво посмотрел на чайник и негромко произнес: