Книга Некромант и я. Основы магического шпионажа, страница 5 – Надежда Мамаева, Викки Латта

Да, в Академии мне пришлось несладко. Начать с того, что поступала я с боем. Девушек на учебных скамьях не особо приветствовали. Не будь магического дара, высшегообразования мне, наверное, было бы и вовсе не видать, потому как из состояния у дедушки было разве что предынфарктное.

Родители, которые умерли, когда я еще была ребенком, денег скопить тоже не успели. Поэтому из активов у меня имелись только характер – замечу, весьма скверный – и ум, который для женщин в глазах общества тоже был достоинством сомнительным.

Но именно благодаря ему я и поступила, прорвавшись через вступительные экзамены с боем. Повезло еще, что в приемной комиссии председательствовал ректор, который был весьма толерантен: он ненавидел всех одинаково, невзирая на пол, возраст, сословие и вероисповедание. Так что меня со скрипом, но взяли…

Первый же год на факультете артефакторики оказался для меня адом, потому как если в академии девушек не очень жаловали, то на исконно мужских факультетах их не жаловали вдвойне. Посему я натерпелась не только колких взглядов и словечек от однокурсников, но и чар. От последних я научилась защищаться отлично, когда подналегла на боевую магию и щиты. А вот мстила исключительно по-черному. Для этого пришлось просидеть не одну ночь в библиотеке. Зато я отлично освоила взлом защитных чар, охранявших закрытые секции. В них-то и обогатилась знаниями из чернокнижных разделов.

Зато такие чары, в отличие от боевых арканов, было куда сложнее распознать. Мои одногруппники за все годы так и не смогли. Так что просто считали: Ирсен стерва и у нее дурной глаз. И на третий год обучения уже дружно решили: проще со мной не связываться.

Преподаватели были куда сдержаннее одногруппников в своей неприязни ко мне. Но все равно многие относились предвзято. Девушка-артефактор? Что за чушь! Зачем она сюда вообще пришла? Явно не за знаниями, а за перспективным женихом, и как только такого заполучит – сразу же пойдет сначала под руку с парнем к алтарю, а потом – по улице, катя перед собой коляску с ребенком.

Так зачем такой просиживать юбку на скамье в аудитории и отнимать время досточтимых профессоров? Лучше бы вместо девицы взяли какого-нибудь умного юношу…

Увы, через эти стереотипы пришлось продираться с боем, стиснув зубы, и доказывать, доказывать, доказывать. В экзаменах я отвечала в два, а то и в три раза больше, и пытали меня гораздо дольше, чем одногруппников-парней.

Лишь к четвертому году обучения ситуацияначала меняться. Во мне наконец-то стали видеть не только ту, кто носит юбки и думает о шляпках, а действительно будущего артефактора. Может, потому, что я оказалась лучшей на курсе?

Однако даже это не сильно помогло, когда речь зашла о написании дипломной работы. Опытные именитые магистры не спешили стать наставниками девицы, которая, может, и не глупа, но защиту наверняка угробит. А если сама не завалит, ей поможет ученая коллегия. Потому как среди оной женщин не было, а вот парочка шовинистов имелась.

Так что мне в наставники по остаточному принципу достался молодой и очень тщеславный профессор, который и брать-то меня поначалу особо не хотел, видя в девице Ирсен одну большую – целых пятьдесят пять кило почти – неприятность. Но я оказалась упорной, а магистр Корсон смелым и амбициозным. Поэтому спустя какое-то время он решил, что я не только проблема, но и шанс. Как минимум доказать коллегам профессора, что он способен любого идиота, а тем паче девицу, выпустить, да еще и с черным дипломом!