Книга Тайны камня и воды, страница 21 – Яна Тарьянова

Опасения оказались напрасными. Дельм принес мешок снеди — вкусно пахло и жареным мясом, и сладкой выпечкой. Даже у Франга рот слюной наполнился, а Даллак на лавке заерзал, словно гвоздь в задницу воткнули.

— Лль-Ильм шлет вам не только привет, но и плату за очистку фонтана в чужом саду.

Глухо брякнул кошель, набитый монетами.

— Что нужно? — не прикасаясь к кошелю, спросил Франг. — Мы не будем судиться со скальником. Поговори с отцом Ултаном, он объяснит, почему.

— Это плата за сделанное, — ответил Дельм. — Врачеватели не знали, как достучаться до магии Райны. Соглашение висело на волоске. И тут Даллак. Райна воззвала к скалам, желая защитить его лиса. Пожалела белого кладоискателя, которого мог убить отцовский страж — тревожилась о нем, когда очнулась. Я передаю, что велели: деньги и четыре зелья.

Замотанные в тряпицы флаконы примостились к кошелю.

— Одна из дочерей Мариты желает вам здоровья — вопреки обету. Пусть эти зелья никогда не пригодятся вам на Пустоши.

Франг поблагодарил, проводил Дельма за калитку. Вернулся к Даллаку, роющемуся в мешке с едой и жующему пирог. Развернул флаконы и покачал головой. Кто-то — вряд ли бывшая жена, скорее, настоятель розария — расщедрился на два зелья полного исцеления и два противоядия от отравленных копий саламандр. Темно-фиолетовые флаконы с серебряными розами. Мгновенное исцеление смертельных ран. Тысяча золотых за флакон. Минус пять лет жизни — дочери Мариты берут с бесшабашных и невезучих высокую плату.

— Ого!

Даллак даже жевать перестал, благоговейно тронул флаконы — руку об штаны обтер, прежде чем прикасаться.

— Если закроют выход на Пустошь — продадим и уедем из столицы, — сказал Франг. — В глушь, подальше от Храмов-Каскадов. Скальники тоже наши зелья покупают.

— Ага. В сейо говорят, что они из-за этого сильно подорожали.

— На торге болтают, что и розы хуже растут. Долго стоят бутонами, не раскрываются. А потом опадают, и только пара лепестков пригодны в дело.

Они быстро поели, прислушиваясь к звукам за дверью. В калитку больше никто не стучал. Даллак начал зевать и отправился на боковую. Франг вышел на порожки, сел, глядя в небо. Отогнал мысль о походе за вином и привалился к нагретой стене. Можно было бы лечь под грушей, но с нее уже сыпались первые зрелые плоды — упадет и оставит синяк на половину физиономии. А соседи потом будут языками чесать, что они с Даллаком подрались.

От внезапных перемен кружилась голова. Прежде, когда не было надежды вернуться в Гильдию, Франг утешал себя незатейливым доводом: «Целее буду». Пустошь и раньше не баловала сборщиков — и выдаваемый в обрез запас зелий способствовал сокращению рядов. А сейчас, когда к ловушкам изменчивой земли и соперникам-скальникам прибавились саламандры, вернуться домой целым и невредимым считалось большой удачей.

Резон: «Целее буду» хорошо помогал только после третьей кружки дешевого плодового вина. Будучи трезвым, Франг тосковал по Закату: лишиться лиса — все равно, что потерять руку или ногу. Вино приносило забвение, редко когда веселило, но позволяло забыть невидимое глазу увечье. Увечье, в котором некого было винить. Сам дурак. Повелся на чужую похвальбу, захотел легкой наживы. Хотел купить своего дракона. Девятерым повезло, ему, десятому — нет. Только и оставалось, что повторять: «Целее буду».