Книга Я тебя ищу. Книга 1, страница 133 – Арина Предгорная

Таре было месяцев семь; она росла не самой миниатюрной девочкой, уже вполне резво ползала, то и дело стремилась улизнуть за пределами их с матерью комнаты и на своих конечностях отправиться изучать остальные помещения дома. Пищала и ревела строго по делу, проявляла забавную и умилительную любознательность, пробовалана зуб всё, до чего могла дотянуться. Зубки у неё начали прорезаться рано, но неприятных ощущений ни малышке, ни Кейт не доставляли. Вит с племянницей смирился, по-прежнему время от времени баловал небольшими подарками, но не стремился брать на руки или помогать. Тара отвечала внимательным взглядом серебристо-серых глаз и проявляла некую осторожность в их незначительном общении. Невразумительный младенческий пушок на её головке постепенно сменился тёмными волосиками, закручивающимися в упругие локоны-колечки на концах. Цвет волос малышка унаследовала отцовский; Кейт гладила шелковистые локоны и – ничего с собой не поделать – страшно жалела, что Бретт понятия не имеет об этой очаровательной девочке. Время не лечило, только давало возможность рассмотреть тот старый конфликт под новым ракурсом. Не получалось забыть, оправдания придумывались сами собой, а тёплую улыбку Бретта, оставшуюся в памяти, видеть лживой не удавалось.

Зря Кейт тогда поддалась настойчивости драконьей леди. Надо было подождать: Бретт обязательно пришёл бы и дал внятные объяснения. На этих мыслях у девушки всегда щипало в носу, но в такие моменты начинала возиться в своей колыбельке дочка, неизменно отвлекая мать от готовых пролиться слёз.

О том, какие сюрпризы таятся в маленькой Таре, Кейт узнала тем же летом.

Малышка редко устраивала матери бессонные ночи, обычно хватало встать разочек, чтобы покормить и сменить пелёнки, и можно было вновь падать на подушку и провалиться в чуткий сон. В эту ночь Кейт особенно остро хотела спать: днём долго занималась прополкой грядок, а после, пользуясь отсутствием старшего брата, втихаря подкармливала растущую зелень своей силой. Дочка наблюдала за работой матери с живым любопытством, то и дело, впрочем, отвлекалась на бабочек и жучков, но весь вечер вела себя беспокойно, вертелась на руках, не хотела сидеть с игрушками на расстеленном на полу покрывале, разревелась на раздражённую просьбу Витсента успокоить ребёнка. Кейт носила её на руках по дому, потом вышла на улицу и, пока не начало темнеть, носила вокруг дома, рассказывая сказки. Угомонилась Тара неохотно, заснула, крепко ухватив мать за палец.

А разбудило Кейт тихое утробное рычание, раздавшееся в кромешной тьме. Внутри дома, не снаружи. Плеснуло животным страхом, затопило по самую макушку; взвившись спостели, девушка судорожно ударила по лампе, ещё раз и ещё, пока не сумела, наконец, трясущимися пуками повернуть её в нужном направлении. Комнату залил мягкий оранжевый свет, показавший, что кроме Кейт и Тары, никого больше в помещении нет. Окно, по обыкновению, крепко закрыто, занавески плотно задёрнуты. Кейт нервно облизала сухие губы, пытаясь унять бешеный стук сердца, и тут рычание повторилось опять. Негромкое, предупреждающее. Не веря сама себе, Кейт склонилась над колыбелькой. Маленькая Тара крепко держала в кулачке мягкую тряпичную куколку, а сама неотрывно смотрела в сторону окна. Младенческий ротик искажал нечеловеческий, звериный оскал, блеснули в неверном освещении малюсенькие белые-белые клыки. Едва подавив желание отпрянуть, Кейт пересилила себя и впилась взглядом в личико дочери. В светлых серых глазёнках плясали яркие серебряные искры, зрачки вытянулись в тонкую нить. Под аккомпанемент непрерывного рычания Кейт сдавленно икнула.