Книга Путешествие в страну снега и медведей, страница 16 – Саша Урбан

— Что ж, бывало и лучше, мистер Трелони. Но, насколько я знаю, и в Англии зимы помягче, — ответил он, наконец выпуская руку своего спутника. В МАКУСА его предупредили, что в Россию с дипломатической миссией Грейвз поедет не один, и молодой человек не знал, стоит ли ему вообще чему-нибудь радоваться при таком раскладе.

— Что есть — то есть. Признаться, я и сам здесь ужасно замерз. К счастью, получилось отогреться в гостинице возле вокзала. А Вы как? Давно в столице?

— Прибыл на пароходе этой ночью, — неохотно ответил молодой человек. — Посмотреть ничего так и не удалось, и я, признаться честно, все бы отдал за пару часов сна.

— Не буду Вам мешать, Персиваль, — любезно сказал Трелони.

— Я бы оценил Вашу щедрость, если бы не опасался замерзнуть насмерть, — едко произнес американец. Он посильнее запахнул на себе пальто и принялся покачиваться вперед-назад в тщетных попытках согреться.

Трелони внимательно рассматривал своего спутника. Персиваль Грейвз много раз оказывался на грани отчисления из Ильверморни, но способности у него были исключительные, этого никто не мог отрицать.Из раза в раз молодой волшебник выкарабкивался, в нужные моменты он проявлял поразительное упорство, чем помотал своим преподавателям изрядное количество нервов. И все же иметь в своем распоряжении кого-то столь амбициозного, напористого, даже дикого, как буря в стакане, было преимуществом. Такие люди прокладывали путь собственным телом, не гнушаясь грязными методами и не боясь последствий. Про них говорили «далеко пойдут». Но у Грейвза это все было еще впереди. А пока это был всего лишь мальчишка в костюме на пару размеров больше, чтобы выглядеть представительно, с волевым подбородком и глазами побитой собаки, костяшки были содраны в рукопашных боях, а на пальцах виднелись свежие ожоги, видимо, от попыток согреться.

Американец тем временем без стеснения рассматривал своего лондонского коллегу. Если Трелони посматривал на него как бы вскользь, подмечая детали, то Грейвз уставился напрямую. Британцу было за тридцать, хорош собой и неженат; Грейвз решил, что это могло неплохо способствовать его карьере в министерстве. Лицо у него было немного несуразным: высокий вдумчивый лоб, широкие скулы и узкий подбородок, который вместе с большими льдистыми глазами придавали виду Альберта не просто моложавость, а даже детскость. Пожалуй, из-за этих черт он выглядел дружелюбнее, чем был на самом деле, а тонкие губы, искривлявшиеся в лисьей усмешке, выдавали в нем того еще хитреца.

Трелони перехватил взгляд юноши и улыбнулся еще шире. Грейвз нахмурился и отвернулся к окну. Британца это никак не задело; он открыл чемодан и достал маленькую голландскую печку, она помещалась на ладони и бегала на гнутых ножках, как жук. Оказавшись на наколдованном Трелони столе, печка прошлась по самому краю, потом остановилась и раскрыла заслонку, ожидая, чем ее накормят.

— Если у Вас есть ненужные бумажки, можете пожертвовать их на благое дело, — предложил британец.

— Звучите, как коммунист, — фыркнул Грейвз и достал из кармана пальто ворох смятых листовок, проспектов, брошюр, даже одну театральную программку.

Печка носилась вокруг этой кучи, восторженно хлопая заслонкой, потом схватила первую бумажку лапками, смяла в шарик и, поднатужившись, засунула ее в свой зев. Внутри тут же вспыхнуло пламя, приятное тепло начало расползаться по купе.