Книга Светлые тени, страница 60 – Сайрита Дженнингс

Лежа, мы обнимаем друг друга, потому что больше некому.

- Не спится? - спрашиваю я, опуская голову на подушку. Она влажная от соленных слез. Я чувствую их запах.

- А ты бы уснула, если была на моем месте? Если каждый раз, когда закрываешь глаза, то видишь другое изувеченное лицо от самой ужасной смерти, которую ты себе только можешь представить?

Я задерживаю дыхание на полминуты, сдерживая испуганный вздох.

- Прости.

- За что?

- За... все. За все, что случилось с тобой.

- Не твоя вина, Габс.

Но мы обе знаем, что это моя вина. Во всем... ее чрезмерно развитое видение, убийство Донны, отчуждение Криса... Я виновата во всем этом.

Мы лежали в тишине, потому что здесь нечего было сказать. Морган больше никогда не узнает покоя.

Даже если она научится контролировать свою вновь обретенную способность, она по-прежнему будет сталкиваться с воспоминаниями.

Она никогда не сможет стереть из памяти эти лица... эти смерти. И она не заслуживает этого. Возможно я да, но точно не она.

Я глажу ее волосы, затем пальцами провожу по лбу, внушая ее глазам закрыться.

Молясь, чтобы где-то в мире грез она обрела покой, хотя бы на несколько часов.

- Спи, - шепчу я так тихо, что сама едва слышу.

Я видела, как Нико делал с ней то же самое днем раньше, когда Морган биласьв припадке ужаса, зашедшая слишком далеко, чтобы прислушаться к голосу разума. Я честно не знаю, могла ли я вызывать такую реакцию в ней.

Но как только ее дыхание становится спокойным и ровным, а ее тело падает в сон, я знаю, что сделала это.

Даже если Морган никогда снова не сможет уснуть, даже если монстры, прячущиеся за ее веками, наблюдают и выжидают, чтобы забрать ее и опустошить, я была в состоянии подарить ей маленький кусочек спокойствия.

Я встаю с кровати, нагибаюсь, чтобы почесать Дольче за ушами и тихо выхожу в гостиную. Там темно и тихо, но совсем не жутко.

Знаю, что Александр рядом, я чувствую его. Чувствую, как его магия обволакивает мою кожу, словно нежно лаская. Я могу ощутить его силу у себя на языке, даже если он сдерживал ее ради Морган.

Тем не менее, он не может скрыться от меня. Ни один из них не может. Я могу чувствовать их, даже если они не хотят этого.

Я сижу на кухонной стойке, желая, чтобы рядом со мной был кто-нибудь. Одиночество заставляет меня осознать, насколько я по-настоящему одинока. Да, у меня есть Дориан, но он так же, как и они, несчастен и всесторонне испорчен, и у него по-прежнему есть родители.

У него все еще есть семья, брат, который обожает и восхищается им.

У него все еще есть дом, в который он может прибежать, когда жизнь станет совсем невыносимой. Даже Морган, может подхватить Дольче, запрыгнуть в свой мустанг и вернуться в родительский дом на севере. Конечно, у меня остался Александр, и я знаю, что он мой биологический отец. Но в нынешнем свете, это все, что он есть. Я его не знаю.

Он не знает меня. И кто сказал, что я могу ему доверять? Откуда я знаю, что он просто не выжидает подходящего момента, чтобы нанести удар и украсть мою силу для себя?

Я стучу пальцами по мраморной столешнице, чувствуя себя несказанно взволнованной и параноидальной. Вот что молчание может с тобой сделать - заставляет твой мозг придумывать всякие глупые идеи и теории заговора.

Вот почему я пила каждую ночь, когда Дориан оставил меня - просто не смогла бы выдержать тишину в его отсутствии. Она чувствовалась слишком тяжелой, слишком плотной. Слишком заполненной вопросами, которые остались без ответов, и полуправдами.