Книга Светлые тени, страница 199 – Сайрита Дженнингс

Одета она была в длинный, коричневый плащ, который выглядел как мешок. А ее глаза... ее глаза были затуманенными.

- Извините, - говорю я вежливо, подавшись вперед. - Вы в порядке?

Женщина не поднимает на меня взгляд, она всматривается в наши переплетенные руки, а на ее морщинистом лице появляется удивление.

- Ты горишь, дитя. Священный огонь внутри тебя.

- Она слепая, - бормочет Алекс из-за моего плеча, - оракулы всегда слепы. Однако, всё видят.

- Простите, - говорю я женщине, которая по-прежнему не отпускает мою руку. - Я могу вам чем-нибудь помочь?

- Нет. Никакой помощи не нужно, дитя. Ибо я нахожусь здесь, чтобы помочь тебе. Видишь ли, есть жизнь внутри огня. Тебе не следует бояться, ибо это благо. Мощное. - И так же быстро как она меня схватила за руку, кладет ладони мне на живот - костлявые, бледные пальцы на моем шелковом платье. - Да, совсем даже неплох. Боец. Тем не менее, в крошечном сердечке есть сострадание. И любовь.

Она поднимает подбородок и встречается со мной взглядом, словно видит меня насквозь. Смотрит прямо в глубь моей души.

- Он любит тебя, дитя, - произносит она, прежде чем поворачивает эти призрачные глаза на Дориана. - И тебя, своего отца.

Я ахнула и сделала шаг назад, прикрывая рот дрожащими пальцами.

- Но... но это невозможно. Я проклята. Я... Я не могу, - я смотрю на Дориана, который бледный как полотно, его глаза широко раскрыты в недоумении.

Старуха улыбается, все больше обнажая десны, чем зубы.

- Жизнь, которую ты потеряла, возродилась внутри тебя. Теперь она останется с тобой. - Затем, как если бы она была в трансе, старуха вздрагивает, несколько раз моргает и отворачивается, возвращаясь к своему блюду.

Я не могу думать. Яне могу чувствовать. Я просто продолжаю дрожать, когда тысяча эмоций врезается в меня на бешеной скорости. Это не правда. Это просто... этого не может быть.

Дориан медленно подходит ко мне и притягивает к себе. Затем своей нетвердой рукой, он нежно дотрагивается до моего живота с такой любовью и нежностью, словно держит в руках сердце.

Я смотрю на него с переполненными от слез глазами, и нахожу, что он улыбается. Сияет от любви и гордости. И надежды.

Затем случается немыслимое.

Он смеется.

Дориан смеется так заразительно, что весь зал на мгновение затихает и смотрит на него. Слезы скатываются из его веселых голубых глаз, он отпускает эмоции, которые подавлял несколько дней, недель, месяцев, лет.

Я со страхом смотрю на него, впитывая ощущения от его руки на моем животе и чистую радость, льющуюся из него. Чувствуя, что, в конце концов, все будет хорошо.

Фотограф просит запечатлеть редкий момент, и мы с радостью соглашаемся. Я машу нашим друзьям снова, Морган, Ларс и Алекс протискиваются к нам. Окутывая нас любовью.

Испытывая неудержимое счастье, я вспоминаю фотографию, стоящую на тумбочке, моя мама, должно быть, испытывала тоже самое в тот день - страх перед неизвестностью вперемешку с чистой радостью от того, что разделит жизнь с людьми, которых она любила.

Она понимала, что ступает на безумную и опасную тропу, но все равно сделала это. Потому что любовь того стоила. Я имела смысл для нее.

- Хорошо, а теперь улыбаемся, - говорит фотограф.

И пятеро из нас - сделали это. Потому что сейчас, мы можем быть безумно счастливы. Мы можем найти радость победы в разрушении. Мы можем ошибиться, оступиться, и упасть.