Книга Греховная погибель, страница 93 – Сайрита Дженнингс

— Знаю. Ты хотел моей смерти.

Он торжественно кивает.

— Сначала, да, но только потому, что знал, на что способен Уриэль. Я тебя не знал. И однажды узнал… Что ж, ущерб уже был нанесён. Адриэль нашла тебя. И оставался лишь вопрос времени, когда Сем7ёрка тоже найдёт тебя.

— И они сделают за тебя грязную работу.

Он пожимает плечами.

— Лучше они, чем я. Уриэль — придурок, но находчивый придурок. Если у него был план в отношении тебя, я не собирался его срывать. Но я бы не позволил тебе пострадать. Это могу обещать.

Но я уже пострадала. Он стоял рядом и смотрел, как я страдаю от рук моей матери. Голодная, грязная и забытая, меня оставили умирать ещё до того, как научился завязывать шнурки на ботинках. И когда мне не удалось умереть из-за пренебрежения матери, она взяла всё в свои руки.

И Люцифер ничего не сделал.

Так много ночей я лежала без сна, молясь, чтобы кто-нибудь забрал меня от жестокой реальности жизни. Так много ночей я надеялась, что кому-то будет не всё равно на меня. Они бы увидели, что мать больна, её разум разъеден наркотиками и истерией, как и хотел Уриэль. И я могла бы познать что-то, кроме гнили и разрухи,страха и разрушения, которые, как считала, были моим неотъемлемым правом.

И всё же Люцифер ничего не сделал.

— От этого мне должно стать лучше?

Люцифер молчит, подыскивая нужные слова, и я поражена воспоминанием о его губах на моих.

— Ты должна понять, — резко бросает он. — Да, твоя жизнь была дерьмовой, но ты выжила, как я и предполагал. Именно так, как было предсказано.

Предсказано? Почему моё существование предсказывали?

Прежде чем я успеваю попросить пояснить, он встаёт. Я замечаю тени вокруг его глаз, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Ты не умрёшь. Это причинит боль, да, но не уничтожит тебя. У него нет такой силы.

У меня не хватает духу спросить, говорит ли он про Уриэля. Или про Легиона.

Я опустила взгляд на свои скрюченные пальцы, сжимающие одеяло у обнажённой груди. Но когда поднимаю глаза, Люцифер исчезает, крадучись уходя тем же путём, каким пришёл. Мне остаётся только гадать, был ли он когда-нибудь здесь на самом деле. Или, может, его присутствие было просто плодом моего воображения, волшебным утешением посреди отчаянного горя. В любом случае, я не могу отрицать правду, которая смотрит на меня: я рада, что он был здесь. И рада, что Легион не был таким.

Вскоре после этого я проваливаюсь в беспокойный сон, мои сны — всего лишь фрагменты цвета и вспышки света. Когда я просыпаюсь, всё ещё измученная, тащу своё усталое тело мимо обломков гардероба в ванну, чтобы отмокнуть и оттереть кожу. Макияж размазан по лицу, на щеках и следы от солёных слёз, а глаза налиты кровью и опухли. Я не знаю, что произошло прошлой ночью. Я даже не знаю, кто это был, кто меня трахал. Я лишь испытываю непреодолимое чувство отвращения к насилию и к тому, что нашла подобие удовольствия в нём. Я доверила Легиону своё тело, и хотя у него не было контроля, он предал это доверие. Я не знаю, что будет дальше. И пока он не разберётся с демонами, сеющими хаос изнутри, я не знаю, стоит ли вообще надеяться на отношения.

Я не заморачиваюсь с макияжем, и у меня едва хватает энергии, чтобы собрать волосы в беспорядочный пучок, прежде чем одеться в первую попавшуюся повседневную одежду, которую могу найти. Моя внешность действительно соответствует тьме в душе. Я выгляжу уныло. Уставшей. Но после того, что произошло накануне вечером на маскараде, не могупозволить себе роскошь прятаться в комнате и плакать в подушку, как какой-нибудь убитый горем подросток. Сейчас более чем когда-то ещё, я должна обучиться. Так что, если это означает, что я отложу свой кризис и обрету некоторую искусственную уверенность, так и будет.