Книга Греховная погибель, страница 119 – Сайрита Дженнингс

— Не мы обращались с ними жестоко. Ты и твои друзья — да. Видишь, как легко для тебя насилие? Как получаешь удовольствие от причинения боли? Ты, должно быть, радовалась, когда победил их.

— Но я никого не убила, — парирую я.

— О? — Уриэль делает шаг вперёд, оспаривая утверждение. — Уверена? Потому что тот маленький мальчик, которого ты послала встать под автобус, не выжил. Но ты это знала. Ты видела, как его мозг вытекал из трещины в черепе. Видела, как из его искалеченного, безжизненного тела текла кровь. Скажи, Иден. Ты плакала за него? За его бедных родителей, которые потеряли сына? Или просто ушла с чувством победы и гордости?

Я открываю рот, чтобы ответить, но не издаю ни звука. Все эти годы я пыталась отгородиться от этого. Я говорила себе, что это не считается — он заслужил смерти за то, что напал на меня. Это он плохой, а не я. Я лишь защищалась.

— Видишь, Иден? В войне между добром и злом будут жертвы. Твоя мать, к сожалению, стала одной из них.

— Правда, Уриэль? — Люцифер вмешивается, поворачиваясь к нему лицом. — Ты прибегнул к убийству беззащитной человеческой женщины? Я разочарован.

— Беззащитной? Она пробудила Легион Потерянных Душ. Зверя, который спустит Ад на Землю. Я бы сказал, что она была совсем не беззащитной.

— Хочешь нас заверить, что ты никак не повлиял на это решение? — Люцифер делает шаг к нему, но держится на приличном расстоянии. — Ты сам этого хотел. Если бы этот мир опустошило зло, для твоего стремления уничтожить человечество нашлось бы оправдание. У отца не было бы другого выбора, кроме как прислушаться к голосу разума. Стереть всё и начать с чистого листа. Ты же этого хочешь, да?

— Люди несовершенные. Грешные. Вы с Самаэлем позаботились об этом.

— Поэтому твоя работа — их защищать!

Я не понимаю почему, но Люцифер в ярости. С начала времён он получал удовольствие от развращения людей. И теперь хочетих спасти? Или хотел этого всё время? Не знаю, стоит ли в это верить. Но вот он здесь, умоляет от имени всего человечества.

— Велиал, ты сделал свой выбор, — рассуждает Уриэль, будто в нём или его подхалимах есть что-то рациональное. — Этот мир обречён и уже давно. Они медленно, но верно умирает. Наша работа как хранителей миров состоит в том, чтобы не поддаться саморазрушению.

— Убивая их, — невозмутимо заявляет Люцифер.

— Да. Всё пройдёт быстро. В отличие от того, что произошло бы, будь на то воля Самаэля.

Люцифер нетерпеливо выдыхает.

— Ты не знаешь, что сделал бы Легион. С чего ты вообще решил, что он хочет уничтожить этот мир?

Драматическая пауза, и Уриэль улыбается, его глаза тускнеют от садистского удовлетворения, и у меня внутри возникает тошнотворное ощущение. Он что-то знает. У него есть информация о Легионе.

— Расскажи, что знаешь, — требует Люцифер, раздражённый этими глупыми играми, как и все мы. — И быстрее. Мы все знаем, что тебе нравится слышать звук собственного голоса, Уриэль, но хотели бы покончить с этим до Вознесения. Если только ты действительно что-то знаешь.

Уриэль по-звериному смеётся, вызывая одновременно смех и отвращение.

— Почему бы нам не спросить самого Самаэля. У меня нет причин лгать тебе. Но если ты мне не веришь…

Снова земля дрожит, но сопровождается странным толчком у меня в груди. Как будто внутренности тянутся к чему-то — к кому-то — и то, что находится на другой стороне, тянется в ответ. Как будто я — одна половина целого, связанного пространством и временем. Я отшатываюсь, неуверенная, почти дезориентированная этим чувством. Я чувствую его, как и всегда. Я чувствую его эссенцию на языке. Я чувствую его запах полуночного жасмина и горящей земли. Я слышу, как он рычит моё имя, как будто проникает глубоко внутрь, клеймя разум и сердце.