Книга Умри со мной, страница 84 – Юлия Селиванова

Разве Рон был хуже? Дина встряхнула головой, пытаясь сосредоточиться на верном течении мысли. А мысли ее разбегались. Нет, не так. Разве Эйкен был так уж хорош? Дина постаралась восстановить в себе ощущения не так давно минувшего прошлого – ощущение собственной растерянности от того, что Эйкен проводил время с Анной, что Анна… была несчастлива с ним? Счастливой она не выглядела.

Дина, несмотря на всю сложность ситуации, зная, что Эйкен после расставания с ней спал с Анной, – жалела Анну. Анна оставалась ее подругой. Иногда Дине хотелось вцепиться ей в волосы (особенно, когда она поняла про нее и Эйкена), но иногда ей хотелось и такой близости, как была у них, когда удавалось перемыть косточки парням. И когда Анна, например, подкинула идею провести вечеринку в доме у Рона…

Эйкен был загадкой: он приближался, но никогда не был слишком близко. У него всегда оставалась какая-то своя жизнь. Как прослойка воздуха в старом пористом шоколаде: ты кусаешь эту выпуклую клетку, но тебе довеском вместо начинки идет воздух.

Дине казалось, что в этой его жизни-только-для-него есть что-то темное. Она боялась спросить. Может быть, из-за того, что она боялась, они и отдалились друг от друга. И появилось место для Анны… казалось, ее голова вот-вот взорвется. Но внутри было на удивление спокойно: Эйкен снял напряжение самым классическим способом. Возле бассейна Дина заметила какую-то суету: ей показалось, она видела Гаса. И Рона. Гас что-то сказал Рону и пошел прочь, а Рон застыл. Гас что-то выбросил в кусты.

Ах да. Дина, как в тумане, вспомнила, что вроде бы Гас застукал их с Эйкеном. Дина не могла вспомнить выражение его лица, но, кажется, он был потрясен. Она помнила, что Эйкен частично закрыл ее собой, но быстро скрыть эту сцену было невозможно. Мимолетно Дина подумала, что где-то тут, скорее всего, должна быть и Кристина, девушка Гаса (так можно было подуматьсо стороны), но нигде ее не увидела. Разберутся сами, – эта мысль мгновенно успокоила Дину, и она двинулась дальше.

Ребята начинали расходиться, вероятно, что-то произошло, пока ее не было. И тут навстречу ей, откуда ни возьмись, словно соткался из вечернего тумана, вышел Эйкен. На его красивое лицо легли тени, преображая скулы и чувственные губы. Дине на секунду захотелось дотронуться до этих губ и коснуться волос… она подняла руку и провела ладонью по его голове. Эйкен не возражал. Легкая улыбка тронула края его губ.

– Поехали? – Эйкен как-то выдохнул это предложение, словно носил его в себе очень давно.

Дина обвела взглядом двор у бассейна. Наконец она заметила Кристину: та пила что-то из стакана, болтая с девушкой из младшего класса, Дина не помнила ее имени. Гаса нигде не было. Не было и Рона. Посмотрев на Эйкена, она едва кивнула в знак согласия. Эйкен обнял ее за плечи, и вместе они пошли к его импале, припаркованной у ворот.

…Рон стоял у окна и наблюдал за тем, как Эйкен подошел к Дине, а потом, обняв ее за плечи, увел в сумрак. На душе у него было мутно. Эйкен оказался прав, Рон это знал с самого начала. Перед ним стояла фотография Агаты – старый милый снимок, который он унес из ее поместья в ту последнюю ночь. Ничего не менялось: те, кого они любили, должны были уйти. А сами они – остаться. Слова Эйкена о том, что он любит Дину, казалось, лежали на поверхности. Но Рон почему-то не думал об Эйкене, как о себе. Ему казалось, что Эйкен… поверхностен. Древний бог, который мог себе позволить быть поверхностным. Это звучало чертовски смешно. Снаружи это и воспринималось как что-то поверхностное, но на самом деле было просто сущностью древнего бога, который не особенно старался маскироваться под современную этику. Рон вдруг допустил абсурдную мысль, что какой-нибудь ужасный засранец, плевать хотевший на мнения и жизнь других, на самом деле является древним богом… если посмотреть под этим углом, то богом мог быть каждый третий.