Книга Умри со мной, страница 54 – Юлия Селиванова

Эйкен молчал. Дина не могла понять по его лицу, что именно сейчас произойдет, что он думает. Лицо было очень красивым, с невероятно правильными чертами: нос, губы, скулы… До встречи с Эйкеном Дина даже не знала, что парни могут быть настолько красивыми. Но при этом в нем не чувствовалось слабости и какой-то типичной для ребят его возраста ванильной сладости: иногда Дине казалось, что Эйкен гораздо старше, словно иногда по всему его облику пробегала тень, которая заостряла черты. Однажды – они лежали в постели, в ее комнате, пока взрослые были в отъезде, а Тед где-то пропадал с друзьями. И Дине на мгновение показалось, что вместо профиля Эйкена она видит рядом профиль древней статуи. Но наваждение быстро прошло. Хотя память о нем осталась.

И вот сейчас, – он стоял в такой… книжной позе, словно он был памятником и знал свои лучшие стороны, ракурсы. Словно кто-то его снимал на телефон… но это было не так.

– Ты сердишься?

Эйкен повернулся в сторону Дины и молча продолжал смотреть, но уже на нее. Во взгляде не было ни тепла, ни холода, – ровное, абсолютно ровное еле заметное движение глаз. На прекрасном лице. Дине показалось, что она не знала его.

– Пойдем, я отвезу тебя, – так же ровно, словно ничего не было, – ни эпизода с Анной, ни волнения Дины, – сказал он и двинулся в сторону машины. Слегка выгнутые ноги, уверенная походка, тяжелая узкая спина и треугольник плеч, – Дина смотрела на него и опять понимала, что подросток не может быть таким. Но он ведь подросток. Со спины Эйкен выглядел взрослым мужчиной, движения выдавали его. Дина последовала за ним.

Сели в машину молча и ехали молча. За ширмой этого молчания Дина горела страшным огнем, картины целующихся Анны и Эйкена не уходили из ее глаз, и она спрашивала и спрашивала, и спрашивала Эйкена, почему он…

– Приехали, – Эйкен вышел, чтобы открыть дверь Дине. Он всегда был подчеркнуто галантен.

За всю дорогу не было сказано ни слова, Дина снова вглядывалась в черты его лица, но не могла прочитать в них ни злобы, ни отчуждения. Эйкен просто молчал, – органично и без вызова.

Они не поцеловались, но Эйкен подождал, пока Дина дойдет до дома и скроется внутри. Только после этого уехал. И не появлялся примерно неделю. Каждое утро Дина выходила из дома и надеялась встретить его машину, но нет: Эйкена не было ни возле ее дома, ни в школе.

Однажды на этой проклятой (Дина злилась) неделе она заметила Анну. В школьной столовой Дина сидела за своим любимым столиком, – перед ней стакан с кофе, блокнот с недописанным перечнем дел на завтра, – она подняла глаза и увидела, что мимо нее идет Анна. Хорошенькая, ладная Анна, в короткой плиссированной юбке, длинные ноги, колени с ямочками, хрупкость походки, при которой человек словно радуется давлению пространства и своей хрупкости, каждый раз делая шаг с младенческим усилием… Анна даже выглядела моложе. Словно ей было не семнадцать, а лет двенадцать или того меньше.

Дина на секунду, когда Анна была совсем близко, попробовала представить себе, каково это – залезть Анне в рот языком. Как будто она была Эйкеном. Здесь и сейчас. Анна была совсем рядом, какое-то неловкое движение, тихий шорох – и Дина почувствовала, как по ногам течет что-то теплое. Опустив взгляд, увидела, что кофе льется из опрокинутого стакана на ее красивый джинсовый сарафан…