Книга Букет незабудок, страница 89 – Лили Мокашь

– Твоя мать, – начал отец, когда Мария накинула на его плечи куртку и любезно подала штаны, чтобы он мог одеться, – пыталась позаботиться о том, чтобы судьба оборотня никогда тебя не коснулась. Как мы видим сейчас, у нее мало что получилось.

Мария недовольно поджала губы.

– Вообще-то еще как получилось. Семнадцать лет печать сдерживала волка, и мы уже успели расслабиться. И намека не было на то, что дух скоро проявится, но стоило тебя отпустить вновь в этот проклятый город, как все пошло по наклонной. Печать разорвана, да еще и так варварски!

Мама критически осмотрела меня с ног до головы:

– Какая неожиданная перемена в стиле, – она окинула рукой весь мой наряд, и я поспешно объяснила, понимая, как странно, наверное, после стольких лет видеть на мне новенькую стильную одежду, зная мою приверженность к вторичному использованию и практичному подходу в выборе:

– Это не мое. Пришлось одолжить у девочек.

– Тебе очень идет. – Губы мамы расплылись в нежной улыбке, но лишь на мгновение. Очень скоро ее лоб нахмурился, а взгляд стал внимательным. Она будто смотреласквозь меня и видела нечто, сокрытое от глаз других.

– Ну и дел вы здесь наворотили, – на выдохе резюмировала Мария и подошла ко мне, после чего привычным жестом заправила выбившуюся прядь волос за ухо. Кончики пальцев аккуратно коснулись щеки, когда мама это сделала, и я поймала себя на мысли, что чувствую себя намного спокойнее рядом с обоими родителями.

– У тебя уже были видения?

– Скорее очень странные сны.

– Кто-нибудь пытался заговорить с тобой в них?

С одной стороны, мне хотелось рассказать Марии обо всем, ведь что-то подсказывало – мама наверняка способна помочь, но, находясь под крышей Смирновых, я чувствовала скованность. Было неприятно осознавать, что воцарившаяся тишина в комнате неизбежно связана с тем фактом, что каждый присутствующий здесь обратился в слух, схватывая на лету каждое слово. Я никогда не любила быть в центре внимания и, более того, никогда не пыталась это изменить, а потому все тело хотело сжаться, будто так цепким взглядам будет сложнее ухватиться за маленькую меня, что стояла посреди комнаты.

– Да. Я зову ее «Тьма». Правда, кажется, «она» оказалась «им», и сегодня Каандор стал говорить со мной и наяву.

Пальцы мамы сжали мое плечо.

– Только говорил? Ты не видела его? – с нескрываемым беспокойством она смотрела на меня, и в глубине глаз, казалось, я видела невысказанную мольбу. Надежду, что все еще обратимо.

«Назад пути нет», – шепнул темный попутчик, по коже пробежался озноб.

– Видела, и не раз. Я сначала подумала, что это тень Владимира…

– А описать его сможешь?

Я задумалась, перебирая в уме ассоциации и ища подходящую.

– Он похож, наверное, на Анубиса. Вместо головы у него звериные очертания, напоминающие не то собачью, не то волчью форму. Все тело будто соткано из темного сгустка и, кажется, никак не соприкасается с внешним миром: ни бликов, ни игры света и тени. Он будто плоский, двумерный. Когда он появляется, его никто не видит, хотя он не пытается скрыться. Ну, разве только Максиму удалось ранее. Даже сейчас, в этой комнате, он появлялся несколько раз. Но больше всего меня пугает, что, пусть его и не всегда видно, он постоянно находится где-то поблизости. Будто он может делать себя видимым, когда сам этого хочет.