Книга Букет незабудок, страница 25 – Лили Мокашь

– Пусти, – я попыталась вырваться из непрошеных объятий, но тело будто пронзило. Движения сковало, но вовсе не сильными руками, которые удерживали меня ниже плеч, а чем-то другим, расположенным внутри меня.

– Тише, Ася, – Денис медленно стал водить ладонью по моим волосам, прогоняя дрожь. – Тише.

Это разозлило меня так, что я до боли стиснула челюсть. Кожа его руки грубо цеплялась за каждый волос, и я готова была разорваться на тысячу мелких частей, лишь бы это прекратилось, но Денис продолжал.

Я хотела наговорить ему гадостей. Хотела причинить боль, лишь бы он оставил меня. Глупый, несмышленый мальчишка, играющий то во владельца тайного знания, то в героя.

– Я знаю, что ты сейчас злишься. Очень злишься. Но тебе нужно успокоиться, – сказал он мягко, будто я говорила вслух.

– Да ни черта ты не знаешь, – парировала я, но он продолжал медленно водить рукой, и эти прикосновения будто стали мягче, размереннее.

– Это говоришь не ты, – Денис прислонился своей головой к моей, даря мне еще больше нежности, и тогда я уловила, чем пахло от его кожи. Ноты бергамота со сладкой, как в свежезаваренном чае, мятой напомнили мне счастливые дни из детства, когда Костя оставлял меня в доме Дроздовых под чутким присмотром дяди Димы. Во время послеобеденного тихого часа только нам с Денисом разрешали оставаться на кухне и тихо играть в шахматы, пока другие дети спят. Дядя устраивался рядом и принимался читать газету, обязательно заварив предварительно термос с бергамотовым чаем иугощая нас. На дно стакана он всегда выкладывал несколько листиков сладкой мяты, которую, как я теперь понимаю, наверняка выращивала жена Дмитрия на заднем дворе семейного магазина.

Я смотрела во тьму леса, но видела перед собой лишь фрагменты воспоминаний о безмятежном счастливом времени, когда единственной моей проблемой было обыграть Дениса в шахматы. А ведь когда я вернулась в город, то едва его узнала. Память – ненадежный рассказчик, который любит со временем стирать даже те моменты, что способны отогреть душу посреди холодной зимы. Денис всегда выигрывал, когда мы играли. Он вдумчиво рассматривал фигуры на доске, прежде чем сделать ход, а я старалась сбить его с мысли, расспрашивая о ком-нибудь из ребят или без умолку рассказывая истории о маме с папой. Порой выдуманные.

В детстве я была той еще болтушкой и пользовалась подвернувшимся моментом как могла. Все изменилось лишь в школе, когда одноклассники начали меня сторониться, воспринимая желание поболтать назойливым и скучным. Большинство меня избегало, а местные задиры, как хищники, только и ждали, когда от стада отстанет самая слабая особь, чтобы наконец нанести удар. Именно поэтому я и научилась не говорить лишний раз о простых вещах с малознакомыми людьми. Хорошо, что в Ксертони все складывалось иначе. Здесь меня любили. Здесь мне помогали.

При мысли о ребятах мне стало внутри теплее и спокойнее. Я не была одна. Объятия Дениса перестали давить, а его близость раздражать. Он друг, который, несмотря на пройденные годы, вновь был рядом, а я продолжала его отталкивать за то, что он не давал ответов, которые были мне нужны.

– Почему ты не мог просто мне все рассказать? – наконец произнесла я спокойнее, снимая груз со своего сердца.

– Разве я имею право? Ася, я не часть твоей семьи. – Мне захотелось обвить руками Дениса за талию и раствориться в успокаивающей мягкости его куртки. – Я всего лишь чужак, который наблюдает за всем со стороны. Отец должен сам объяснить, ради чего тебя сюда привез.