Книга Цветок вампира – аконит, страница 107 – Лили Мокашь

– Завтра мне нужно быть на дежурстве. Я смог отпроситься лишь на десять дней: в отделе рук и так не хватает, но ребята вошли в положение. Похороны не прихоть или отпуск какой, – он тяжело вздохнул и устало потер ладонью шею. – В общем, я взял билеты на утро в Новосибирск. Если захочешь, сможешь поехать обратно со мной, но если решишь остаться, я пойму. Твоя мать, она… – Костя замялся, морщины на лбу за время поездки стали еще глубже, точно мысли о страданиях Марии вызывали у отца физическую боль. – Ей трудно. Очень. Возможно, будет лучше, если какое-то время ты побудешь рядом с ней.

За все девять дней мы с Костей ни разу не обсудили произошедшее на похоронах. Однако с того момента я просто больше не могла находиться рядом с новым мужем матери. Все в нем теперь вызывало во мне чувство отвращения. Я не могла смотреть, как они воркуют друг с другом, изображая картинную любовь, и знать, что стоит одному из них дать трещину – другой не подхватит. Меньше всего мне хотелось стать частью новой драмы. Я не могла разобраться с собственной, а спасать даже близкого человека было выше моих сил. Моя мать потеряла свою, но в то же время и я потеряла бабушку. Если хочешь помочь кому-то, спаси сначала себя.

– За гостиницу не беспокойся, она привязана к моей карте… – продолжал Костя, но я не дала ему закончить.

– Я поеду с тобой.

Отец на мгновение замер, брови приподнялись. Он выглядел удивленным и переспросил:

– Прости, что?

Я прочистила горло и, уставившись в пустую тарелку перед собой, повторила:

– Я поеду с тобой. Здесь мне не стоит оставаться.

– Но твоя мать, она…

– Она взрослый человек. И она не одна. Если я нужна ей рядом, то Мария сможет сказать обэтом на поминках. Ты же пойдешь со мной на девять дней или поедешь в гостиницу вещи собирать?

– Конечно, пойду. Ночью соберусь, не страшно.

– Тогда, – я заправила за ухо выбившуюся прядь волос, – решили? Если мама не будет против, я вернусь в Ксертонь с тобой.

– Решили, – после ответа Костя подождал немного и, убедившись, что никто из нас не хочет продолжать разговор, попросил счет.

* * *

Мы с Костей пришли последними. Дом уже наполнили люди в темных одеждах с мрачными лицами. С кухни доносился звон посуды. Кто-то суетился и помогал Марии накрыть стол. Разувшись в коридоре, я собрала волосы в высокий хвост и пошла посмотреть, что могу сделать.

Кухня была небольшой, и на ней уже находилось не меньше пяти человек. Старые знакомые бабушки. Одни учились у нее еще в классе, другие – жили где-то по соседству, насколько я могла судить по разговорам с прошлых поминок. Имен я не запомнила еще тогда – слишком много новых людей, а вот лица легко узнавались. На кухне я не нашла матери и, убедившись, что ничем помогать не нужно, пошла по другим комнатам. Когда я открыла дверь в спальню, заметила Марию у окна. Сквозь занавески мама смотрела на пасмурное небо, теребя рукой подвеску с золотым ангелом на шее, когда-то подаренную бабушкой. Я прикрыла за собой дверь и, обойдя кровать, подошла к матери.

– Ты как?

При приближении я заметила, что глаза Марии влажные, будто слезы вот-вот хлынут с новой силой, но этого не случилось. Мама лишь глубоко вздохнула, грудь ее сильно поднялась, а затем опала. За ней опустились и плечи, открылась гордая осанка женщины, что старалась быть крепче, чем скала.