Книга Категорически влюблен, страница 73 – Екатерина Бордон

Занятие оказалось неожиданно интересным и полезным (и было бы еще интереснее и полезнее, если бы он все-таки успел сходить пописать), но лицо Глеба все равно недовольно вытянулось, когда драматургиня задала домашку.

– Никакой проверки не будет, но я настоятельно рекомендую вам ее выполнить: возьмите листочек и напишите на нем тридцать своих страхов. А кто не может тридцать, – она повысила голос и вскинула руку, пресекая бубнеж, – тот будет писать пятьдесят. Начните с чего-то простого и идите как можно глубже. Вытаскивайте все из себя! А потом возьмите свой самый страшный страх и превратите его в пьесу.

Глеб едва ее дослушал: раздувшийся мочевой пузырь, очевидно, заблокировал нервные импульсы во всем теле и лишил мозг способности адекватно воспринимать информацию. Зато вечером, оставшись в квартире один, он вдруг вспомнил о задании и решил сделать его. Просто из любопытства. Казалось бы, чего проще? Все мы чего-то боимся. Однако за двадцать с лишним минут Глеб с трудом наскреб три пункта (тараканы, неловкие ситуации, агрессивные женщины), а потом и вовсе скомкал бумажку в приступе необъяснимого раздражения. Конечно, он и сам понимал, что дело вовсе не в том, что он весь из себя такой бесстрашный.

Просто Глеб до чертиков боялся лезть к себе в душу.

Сильные чувства, серьезные отношения, разговоры о личном… Бр-р-р! Глеб обходил их по широкой дуге и скользил по жизни легко и беззаботно, словно солнечный блик по волнам. Ни к кому и ни к чему он не привязывался настолько, чтобы страдать, если этого вдруг не станет, и никого не подпускал к себе по-настоящему близко.

И вот теперь…

Куда уж ближе, если Таби со своим поцелуем ворвалась ему прямо в сердце?

Ошалело оторвавшись от нее,Глеб повел себя как полный мудак и всю следующую неделю старательно убеждал себя, что ничего не было. Что он не помнит, как она поцеловала его у подъезда и какими горячими и мягкими были ее губы. Податливыми, нежными и сладкими настолько, что он, забывшись, откликнулся на поцелуй и первым скользнул в рот Таби языком. Он не хотел помнить и того, как отозвалось его тело, когда она дрожащей рукой ухватилась за его плечо, а он в ответ притянул ее ближе. Таби не то застонала, не то тихонько всхлипнула, и этот неожиданно робкий звук заставил его очнуться и отскочить, оставив ее стоять с припухшими от поцелуев губами. Девушка быстро и коротко дышала, не сводя с него потемневшего взгляда.

Глеб не знал, что сказать, поэтому выдал, пожалуй, худший из возможных вариантов:

– Какого?.. Карина, не знаю, что на тебя нашло, но ты фактически ребенок и…

Таби вздрогнула. На мгновение Глебу показалось, что она вот-вот расплачется, но девушка выпрямила спину, вздернула нос и, прежде чем скрыться в подъезде, холодно произнесла:

– Ребенок здесь только ты.

Подъездная дверь за ней с грохотом захлопнулась, и Глеб решился пойти домой только пару минут спустя. Медленно поднявшись по лестнице и потянувшись за ключами, он вдруг понял, что стиснул коробку с витаминами с такой силой, что смял ее в комок.

Прискорбно, но мармеладные мишки не выжили.

Страшась встречи с Таби, Глеб пропустил две лекции. Позвонил заведующей кафедры, покашлял в трубку и, сгорая от стыда и неловкости, наврал с три короба о том, что заболел.

Следующие несколько дней он только и делал, что переживал и волновался, и теперь, придя на питчинг идей, чувствовал себя дураком.