Онлайн книга «Самый синий из всех»
|
– Порезалась? – В голосе папы были тревога, забота, лю… Много чего. Он протянул мне руку, но я спрятала свою за спину и помотала головой. Мне было больно. И осколки стакана тут ни при чем. А дальше просто. Это несложно, если знать, где искать. То, как он смотрел на маму, то, как все время прижимал ее к себе. То, как оглядывал всех нас больными глазами. Я просто поняла. Ночью я взяла его телефон и нашла их переписку: это была ошибка, надо прекратить, я женат… Обычные пошлости, какие, наверное, говорят в таких случаях. Я их удалила. Не знаю, что папа подумал об этом, с техникой у него нелады. Вот и все. Я сплевываю пасту в раковину и умываюсь холодной-холодной водой. Синяя прядка падает на лицо. Я кручу ее в пальцах, а затем аккуратно срезаю маникюрными ножницами и смываю в унитаз. На кухне мама воркует с Ксю, папа как ни в чем не бывало пьет кофе. А я… я чувствую себя так, словно смотрю на них из какого-то другого, параллельного мира. Как он может так притворяться… – Мам, надо поговорить, – произносят мои губы. Папа замирает. Смотрит на меня в ужасе. – Что такое? – спрашивает мама с улыбкой. – Будешь овсянку? Папа встает. Тихо скрипит стул, трескается по швам тишина. Мама отводит взгляд и щекочет Ксю. Сестренка смеется. Что-то внутри меня переполняется, и я не могу, не могу, не могу с этим справиться. Папин взгляд умоляет молчать. – Вы чего? Опять поругались? Мы с папой смотрим друг на друга. – Нет, все хорошо, – медленно говорит он. – Я обещал подвезти Сашку до школы. Мы идем в коридор, обуваемся. Выходим за дверь, и я опять бегу вниз, перескакиваю через ступеньки, только бы он меня не догнал. Но папа и не пытается. Да и что бы он мог мне сказать? Есть такие поступки, которые не исправить словами. Ветер на улице пробирает до самых костей. Сентябрь кончается, а вместе с ним и еще что-то важное. Только внутри меня. – Привет! – радостно говорит Каша, выдергивая наушники из ушей. Он ждет у школьных ворот и напоминает дворнягу. Помпон на желтой шапке, как хвост, мечется в разные стороны. Ему явно не терпится что-то мне рассказать. Я прохожу мимо. – Ау, Саш, ты чего? – недоуменно кричит он мне вслед. – Какая муха тебя… Я ускоряю шаг и врезаюсь в кого-то плечом. – Мацедонская, ты обалдела? Егор стоит возле лестницы. Коричневая кожаная куртка на нем даже не пытается притворяться новой. Оксана торопливо сбрасывает его руку со своего бедра и отводит глаза. Они оба мне противны. – С дороги, – цежу я сквозь зубы. – Чего? Недоумение превращает лицо Егора в комичную маску. Я не задерживаясь взбегаю по лестнице и захожу в школу прежде, чем он успевает очнуться от шока. Чья-то рука ложится мне на плечо. Я разворачиваюсь и, шарахнувшись в сторону, натягиваю рукава толстовки на пальцы. – Эй, ты в порядке? – спрашивает Андрей. За спиной у него маячит Лера. – Не трогай меня. – Я не хочу сейчас знать, что он чувствует. Я вообще ничего ни про кого не хочу знать. – С тобой что-то не так. – Андрей хватает меня за рукав. Я вырываюсь и толкаю его с такой силой, что кожаная лямка соскальзывает с крепкого плеча, а сумка падает на пол. – Не трогай! Отстань от меня! Отстаньте все! – Ты что, больная? – верещит Лера. Андрей поднимает сумку. Отряхивает ее, закидывает на плечо и прячет руки в карманы. – Как скажешь, – отрывисто говорит он. А потом уходит, расталкивая плечами зевак. Уходит Лера, уходят все, и я… |