Книга Полнолуние, страница 98 – Светлана Поделинская

– Нет, – сдавленно произнесла Эвелина и требовательно шевельнула бедрами. – Прошу тебя, не останавливайся!

Эдгар улыбнулся, любуясь испепеляющей страстью, которую вызвал в ней, и возобновил телодвижения уже в полную силу, постепенно ускоряясь. В ответ Эвелина приподняла бедра и обхватила его ногами, инстинктивно стараясь углубить проникновение, сделать их союз неразрывным. Они в бешеном ритме балансировали на краю обрыва, стремясь слиться в единое целое. Эвелина окутывала Эдгара словно пламя, горячее, но не обжигающее, и пьянила, как шампанское. Она задыхалась от нестерпимого наслаждения, кусала губы, с которых срывались приглушенные стоны, ее плоть пылала и жаждала освобождения от этой сладостной пытки. Наконец она прерывисто вздохнула, содрогнулась и выгнулась ему навстречу. Завороженный таким необузданным сладострастием, Эдгар едва успел вовремя покинуть ее тело и откатиться в сторону. В его намерения не входило сделать ребенка собственной сестре.

Он ласково обнял Эвелину, которая уже опомнилась и притихла, будучи не в состоянии осмыслить, что только что случилось. Отголоски пережитого восторга, пронзительного и мучительного, расходились волнами по ее телу, как круги по воде. Она молча прильнула к Эдгару во мраке безысходности, понимая, что обратного пути нет. Обоим было все яснобез слов. Грешники долго лежали в безмолвии, опустошенные ощущениями, ни с чем не сравнимыми по остроте, невероятной мощью и глубиной своего экстаза. То, что произошло между ними, казалось непостижимо прекрасным и ужасающим, потому что на сей раз они согрешили сознательно. Они уже не могли остановиться, неуклонно соскальзывая в пропасть, не в силах с собой совладать.

– Скажи, у тебя было много женщин? – наконец ревниво спросила Эвелина.

– Это не имеет значения, – равнодушно ответил Эдгар, – ни одна из них не сравнится с тобой. Я ни к кому не питал подобной страсти, моя милая услада. Мне кажется, мы созданы друг для друга.

– Как такое возможно? – с горечью воскликнула Эвелина, и на ее глазах выступили слезы. – Мы ведь брат и сестра!

– Не знаю, дорогая, – признался Эдгар и успокаивающе погладил ее по волосам. – Сам недоумеваю. Но я действительно это чувствую. Я люблю тебя.

Их дни теперь проходили в ожидании ночи, и, как только на поместье опускалась тьма, в ней растворялись притворство и все понятия о приличиях. Они замкнулись, как пленники в собственном доме, вынужденные таиться, чтобы украсть у судьбы моменты эфемерного счастья. Наедине друг с другом они словно теряли волю и разум. Эдгара и Эвелину неудержимо затягивало в бездну их близости, в черный водоворот, куда они погружались вновь и вновь, до изнеможения, но не в силах достигнуть дна. Словно две половинки одного целого, они чувствовали жизнь во всей ее полноте, только сплетаясь телами. Это было безумие, тяжкое и сладостное, болезненная неутолимая страсть.

– Я люблю тебя, как сорок тысяч братьев любить не могут, – шептал Эдгар летними ночами слова из «Гамлета», вкладывая в них совсем иной смысл. – Никто не будет тебя любить так, как я.

– Даже если я выйду замуж? – возражала Эвелина, все еще на что-то надеясь.

– В нашем сословии редко женятся по любви. Любовь и супружеский долг – разные вещи. Брак – это удовольствие для мужчин, и никого не будет заботить, что чувствуешь ты.