Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 4 – Элина Птицына

За два года войны Острова словно налились золотым соком, а вот на материк обрушились невиданные политические катаклизмы, за которыми медленно и неотвратимо притащилась разруха, а потом — голод и эпидемии.

Результаты войны были убийственными для империй-участниц.

Восточная развалилась на множество мелких княжеств, которые сразу же вцепились друг в друга и до сих пор воевали меж собой.

Император вынужден был уступить кайзеру Новые южные земли, коими Империя всего — то полтораста лет пользовалась и выгоду имела немалую. Кайзер же, обретя юг, удержать его не смог: южане взбунтовались и откололись, уведя с собой большую часть кайзеровых земель. Трон его пошатнулся, но устоял.

Несколько месяцев казалось, что Империи повезло чуть больше, чем остальным. В газетах писали, что Император яростно ищет инакомыслие, приведшее к поражению: островные репортеры публиковали новости о массовых казнях в Империи с такой периодичностью, что Ганг боялся брать выпуски в руки, опасаясь рано или поздно увидеть имя брата. Бог миловал.

Однажды газеты протрубили о пропаже единственной дочери императора. 25-летнюю Наследницу утром просто не нашли в собственной спальне Великого Дворца. Все решили, что это козни последней Императрицы, которая единственная из всех жен родила Императору сына. Зачем нужна царственному Младенцу и его Матери соперница? Великая княжна Вера Александровна вероятно закончила свою жизнь в подземельях Царской тюрьмы, рассуждали в газетах.

В тот день Ганг напился. Княжну он знал хорошо: Фрамвходил в близкий круг Наследницы.

Не улегся еще ажиотаж от пропажи Веры, как из Империи пришли свежие новости, страшнее прежних. Императора хватил удар, Императрица ушла в монастырь Госпожицы, их сын — Младенец — объявлен новым Императором.

Нет, кричали мальчишки-разносчики, распространяя очередной выпуск газет: Императрица просто больна. Но она, конечно же, рядом с сыном, не смотря ни на что.

Царственный Младенец правил месяц. Няньки ли не уберегли, несчастный ли случай был, халатность ли чья-то, умысел злой… Да только оборвалась царская колыбель и — насмерть придавило младенчика. Регент — князь Морозов — убедительно лил слезы, но ему не поверили. Морозов был следующим в порядке наследования и репутацию имел преотвратительнейшую. И бунт, которого так боялся старый Император, смел и Морозова, и самую империю, и последнюю Императрицу, которую регент успел посадить в тюрьму — за халатность, конечно же: не уберегла сыночка. Прямо в камере ее и застрелили во время первой волны бунта. За Наследницу. Веру любили в народе.

А власть перешла Директории. Бывшие первые министры Великого Двора полагали, что удержат бешеных имперских коней. И может быть удержали бы, но нашлись те, кто захотел Директорию заменить.

Чехарда во власти имперских земель диктовала громкие заголовки островным газетам. У Ганга от них рябило в глазах. Директория, народники, снова Директория, но уже с другим составом, ибо прежних постреляли в пылу сражений, Независимый Союз, народники и, наконец, Узурпатор, плоть от плоти народников, всему этому безобразию положивший конец. Страшное, смутное время… Революция в Империи, позже получившая название Великого Падения, превратилась в кровавую вакханалию, терзавшую несчастную страну едва ли не десять лет.