Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 20 – Элина Птицына

Обычно Альберт был выдержан. Точно так же он вспылил, когда их выкинуло на необитаемый остров в Южном море. В то время Ганг только начинал свое дело и едва ли не разорился подчистую. Не так. Он и Берти тогда чудом уцелели, — двое из всей команды — а ведь чуть не сдохли в том шторме… И сдохли бы, да их выкинуло на остров, отдельно друг от друга.

Когда Берти нашел Ганга он орал точно так же. И Ганг двинул ему в ухо: а нечего… орать на капитана, даже, если он твой друг. Самому было тошно, хоть топись… Снова.

Сейчас занесенную руку перехватили:

— Да все я понимаю, — буркнул Берти обычным голосом. — И не волнуйся, все сделаем. Ты будь осторожен.

— Сегодня предъявите доверенность в Присутствие. Пусть Лер заберет все-таки из бумажку об отказе. Им спокойнее, а значит и нам.

— Заволокитят.

— Как только узнают о моем отъезде, отдадут сразу же: больше смысла в волоките не будет. В общем, ты знаешь, что делать.

Они немного поборолись напоследок и расстались уже вполне весело, по-простецки хлопнув друг друга по плечу.

— Официальное отбытие, — напомнил Ганг.

— Нормально, — кивнул Берти.

— То-то же, — ворчал Ганг, выезжая из неприметного двора на окраине столицы в бесконечную синь утра, которая плескалась над Императорским шоссе. Плечовсе еще чувствовало лапу Берти.

… Из столицы почти отновременно отбыли два человека, и если отъезд первого никто не заметил, то про второго писали все газеты.

Мещанин Иван Петрович Сидоров отправился на севера Империи, вполне официально закупаться болотной селедкой и желтой ягодой. Исключительно для личных нужд. Впрочем, мещанин Сидоров никого не интересовал.

Барон Винтеррайдер отбыл на Острова на час позже. Как и положено, на огромном морском лайнере для важных господ. На трапе его ослепили вспышки фотокамер.

Фото «скорбящего брата» на следующий день видела вся бывшая империя. Газетчики расстарались.

А фигляры еще раньше передали донесение куда следует. Уплыл Винтеррайдер и на братца своего покойного наплюнул.

* * *

… Императорское шоссе было еще пустым, и жестянка резво летела по нему, унося мещанина Сидорова все дальше от столицы. Ганг торопился попасть на Север и прекрасно понимал, что, когда шоссе закончится, ему придется и тише ехать, и осмотрительнее себя вести. А раз так, торопиться надо было уже сейчас.

Мелькнули по левую сторону ажурные зубцы Летнего Дворца, и он привычно сжал зубы. С Летним было связано едва ли не все его детство, а главное, этот дворец больше всего любила матушка. Чтобы она сказала сейчас, признала бы в этом с претензией на богачество одетом мужике с окладистой бородой своего нежного мальчика?

Матушка смеялась, что из Ганга вышла бы первостатейная барышня, ведь такие богатые ресницы и нежные ланита нужны именно девушкам. А из Ганга вышел торговец, воин, шпион, неудачливый муж, человек про которого среди Зюйд — каритской компании ходили легенды. А толку?

Чем глубже в тропики, тем злее дикари.

Сейчас после убийства Фрама, Ганг остро чувствовал всю бессмыслицу своего существования. Много лет он зарабатывал, вкладывал, копил, стал богатейшим человеком и — что? Чтобы даже не похоронить брата? Мало того, что смерть Фрама вызывает одни вопросы, так и самому Гангу отказали в проезде на север Империи: пограничные, де, земли… А он вообще-то наследник этих земель!