Книга Жена самурая, страница 270 – Виктория Богачева

Скоро пойдут разговоры. Они уже идут.

В их с Наоми комнатах царил полумрак: Мисаки плотной тканью завесила раздвижные окна сёдзи, чтобы дневной свет не проходил сквозь них.

Наоми лежала на футоне спиной к двери; она не пошевелилась, услышав его шаги, хотя и не спала. Длинные волосы разметались по ее плечу и темным простыням, словно еще одно одеяло, укрывавшее ее от чужих взглядов.

На несколько секунд Такеши замер в дверях, а после решительно пересек комнату и опустился на татами подле футона жены.

— Я слышала, что Хоши хочет меня видеть, — заговорила Наоми, по-прежнему не поворачивая головы.

Ее голос звучал глухо и хрипло, словно она еще не оправилась до конца после тяжелой болезни.

— Утром она была готова прорываться к тебе с боем, — хмыкнув, подтвердил Такеши.

Он не знал, как рассказать ей о скором прибытии Асакура. Как говорить с ней обо всем остальном, он тем более не знал.

— Не наказывай ее, — попросила Наоми тихо. — Я знаю, что она упрекала тебя. Мисаки рассказала.

Поморщившись, она приподнялась на локте и медленно повернулась на другой бок, чтобы видеть Такеши. У нее было глубоко измученное, усталое лицо землистого цвета, черные тени под глазами и искусанные, сухие губы. Не стоило и спрашивать, чтобы понять, как она себя чувствует.

— Я и не собирался. Я хочу поговорить с ней вечером.

Он протянул руку и положил ее Наоми на макушку, поглаживая спутанные волосы. Она резко втянула носом воздух и закрыла глаза, уткнувшись лицом в тонкую простыню.

— Еще болит?

— Почти нет, — глухим голосом ответила Наоми. — У Рю-самы хорошие снадобья.

Некотороевремя вокруг них царила тишина: Такеши медленными, ласкающими движениями перебирал ее волосы, а Наоми лежала с закрытыми глазами, и в голове у нее звенела пустота.

— Тебе нужна другая жена, — произнесла она, не открывая глаз. — Здоровая.

Такеши почувствовал ее дрожь и мрачно свел на переносице брови. Этот разговор они начинали не в первый раз. Он промолчал, потому что однажды уже озвучивал свой ответ Наоми и не видел надобности его повторять.

— Я для тебя — обуза, — но Наоми была настойчива и упряма, если что-то приходило ей в голову, и потому, не дождавшись от него реакции, продолжила говорить.

— Предоставь право это решать мне.

Она резко подскочила на футоне, истратив остатки сил, и опалила его взглядом.

— Я так больше не могу! — спутанные волосы упали ей на лицо, завесив глаза, но она не потрудилась их отбросить. — Не могу, слышишь?!

Наоми отползла от него на край футона и глядела раненным зверем, то и дело морщась от накатывающей волнами боли. Она прижимала правую руку к животу, будто это могло хоть как-то помочь.

— Я устала терять… отошли меня, разведись со мной, убей!.. только не заставляй меня больше их терять, — лихорадочно бормотала она, продолжая испепелять Такеши диким, безумным взглядом.

Он стиснул зубы так, что судорога свела челюсть, и приказал себя досчитать до десяти. И еще раз, и еще. Он смотрел на всклокоченную, бледную до синевы Наоми, на ее дрожащие губы и текущие по щекам слезы и вспоминал все те дни, когда она сама просила, умоляла его.

— Я тебя ненавижу, — вдруг сказала она совершенно спокойным голосом. — Это все из-за тебя! Я все это ненавижу. Эти взгляды, этот шепот, эти горькие травы… ненавижу, ненавижу! Если бы не ты… ты давишь на меня, ты меня заставляешь! Из-за тебя и твоего клана мне не хватает теперь здоровья!.. меня травили и похищали, и все из-за тебя, и вот посмотри теперь, чем это обернулось!