Книга Жена самурая, страница 179 – Виктория Богачева

Такеши ненавидел такой расклад сил, и потому гораздо чаще, чем требовалось, собирал своих людей, чтобы уколоть Тайра, разбить какой-нибудь малочисленный, оторвавшийся от основных сил отряд.

Нарамаро говорил, что так он мстит за свой плен. Но Такеши не был с ним согласен. Он ненавидел ждать и никогда не умел. Инеделями стоять на одном месте ненавидел также.

Они увязли, самое меньшее, до весны. А, может, и дольше, если сохранится текущий расклад сил. Им отчаянно были нужны союзники, но во всей стране не осталось значимых кланов, которые еще не были бы втянуты в эту войну. Кроме клана Асакура, но их нейтралитет никому не удавалось сломить уже сотню лет.

Такеши шагал по снежному полю их битвы, и зимний ветер трепал полы его куртки. Он не чувствовал холода, пока бился — кровь кипела в нем с прежней ожесточенной яростью, которую он не потерял во время плена. И хотя открытый, бескрайний простор все еще вызвал у него беспокойство, он научился подавлять его прежде, чем кто-то заметит. И уже несколько недель не позволял себе вздрагивать, если кто-то внезапно его касался. Но уродливые шрамы на груди и обрубок отзывались на изменения погоды тупой, ноющей болью, и в такие минуты Такеши напоминал себе дряхлого старика.

В нескольких сяку от него Яшамару ощупывал сына на предмет ранений. Со своего места Такеши разглядел и бледность мальчишки, и дрожащие руки. Ничего. После первого сражения так бывало почти у всех. Сколько бы тебя ни тренировали, сколько бы ни учили убивать — в настоящей битве многое оказывалось совсем не так. Но Мамору не испугался, не застыл в неподвижности, не наделал глупостей, чем заслужил короткий одобрительный кивок Такеши.

Минамото засвистел, подзывая Молниеносного, но не стал его седлать, взял под уздцы и повел за собой по снегу. Солдаты потянулись ему вслед: десяток прекрасно обученных и натренированных воинов, которых отбирал он сам.

— Надвигается буря, — Яшамару, догнав его, держался на полшага позади.

Такеши посмотрел на безоблачное небо и сощурился. Вдалеке по линии горизонта угадывалась легкая дымка. К ночи она настигнет их и разразится сильнейшим снегопадом.

— Мы уже будем в лагере.

— Может быть, остановимся ненадолго, прежде чем…

— Нет, — он резко перебил Яшамару и быстрее зашагал вперед, потому что не собирался это обсуждать.

Такеши знал, что неправильно заставлять солдат, проведших в седлах всю долгую ночь и встретивших рассвет в сражении, отправляться в обратный путь даже без краткой передышки. Но то, что открытое пространство больше не вызывало у него беспокойства, не означало, что он чувствует себя хорошо, когда насотни тё вокруг нет ничего, кроме бескрайнего неба и белоснежной земли.

И потому он повел солдат обратно, как только закончилось сражение. Он остановится, когда они достигнут леса — того, что виднелся далеко впереди.

Яшамару, повинуясь его воле, оставил его, и теперь Такеши шагал один, проваливаясь по щиколотку в пушистый снег. Молниеносный шумно дышал и все норовил ткнуться теплыми губами ему в ладонь, выискивая для себя угощение.

Во внутреннем кармане куртки лежал обрывок пергамента.

«… родила тебе дочь…»

Он сжег письмо Наоми, оставив лишь этот клочок. В походах он всегда сжигал письма и никогда ничего не хранил. В этот раз он сделал исключение; оставил себе обрывки той информации, что уже была известна всей стране. Новости о появлении в клане Минамото наследника — наследницы — просочились сквозь глухие стены поместья и разошлись далеко за его пределы.