Книга Жена самурая, страница 134 – Виктория Богачева

Удивился он также и тому, что лежит на футоне, а не на привычной подстилке из колючей сухой травы. На мгновение мелькнула — совершенно шальная — мысль, что, пока он валялся в беспамятстве, его успели спасти. Он подумал так и тут же устыдился собственной слабости, списав ее на замутненное грязной кровью сознание. Такеши повел носом, пробуя воздух, и поджал губы: по влажному, плотному воздуху он понял, что по-прежнему находится в своей подземной клетке.

Но откуда здесь взяться футону?

Попытка поднять руки отозвалась новой болью, и Такеши пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать. На груди он нащупал повязки и открыл глаза, чтобы убедиться в этом. Действительно, от ребер и до ключиц все его тело было туго перетянуто чистыми бинтами: ни следов крови, ни гноя. Значит, раны обрабатывали недавно…

Не сдержавшись, он провел по груди раскрытой ладонью раз, другой, наслаждаясь отсутствием вспухших полос и воспаленных бугров.

Его настораживало полное отсутствие воспоминаний о произошедшем в последние несколько часов. Кажется, он потерял сознание, когда рядом была Хоши… Или к тому моменту она уже ушла?

Такеши осторожно мотнул головой, внутри которой все утопало в тумане, и сел. Под правой рукой он обнаружил бутыль с водой и корзинку с лепешками — мягкими и свежими, в отличие от тех, которые давали ему обычно. Он накинулся на них с неведанной до сих пор жадностью и съел почти все прежде, чем опомнился. Он все еще чувствовал голод, вызванный недавней лихорадкой, когда он почти ничего не ел.

Такеши заставил себя отодвинуть в сторону оставшиеся лепешки и сделал попытку встать. Голова кружилась так, словно он пролежал, по меньшей мере, вечность, и ему пришлось опереться на стену, чтобы устоять на ногах.

— Хорош воин, — прохрипел он, потому что нуждался услышать человеческий голос.

Испытываемая слабость казалась ему постыдной, но побороть ее Такеши никак не мог. С того дня, как Нанаши исполосовал ему грудь, он сильно сдал и знал это. Ему потребуется время, очень много времени на восстановление, вот только Такеши не был уверен, что кто-то это ему позволит.

Он заставил себя сделать сто шагов и толькотогда сполз по стене на футон, жадно припал к бутыли, чтобы смочить сухое горло.

— Итак, я все еще жив, — его губы искривил оскал.

Возможно, в этот раз он был к смерти гораздо ближе, чем когда-либо. Зараженная кровь убила не одного воина; иные переживали тяжелые ранения, но занесенная грязь не позволяла им оправиться. Именно потому Такеши всегда был внимателен к своим пленным, если хотел сохранить им жизнь еще на некоторое время и получить необходимые сведения; он заставлял лекарей внимательно осматривать и обрабатывать их раны и делал между пытками перерывы, чтобы те успели восстановиться.

Или Нанаши был глуп, или хотел его убить.

— Или все и сразу, — сам себе возразил он вслух, устав от висящей вокруг тишины. — Но кто меня спас?

Хоши — пришла первая мысль, но Такеши отмел ее почти сразу же. Едва ли девочка решилась бы… ведь за этим однозначно последовало бы наказание. И даже если она сказала кому-нибудь, стали бы ее слушать? Кто она, а кто Нанаши?

Значит, скорее всего, в родовое поместье вернулся Нобу. Вернулся и озаботился здоровьем ценного пленника, до чего не смог додуматься его племянник.