Книга Маша и Гром, страница 81 – Виктория Богачева

Вот в таком состоянии я находилась после вопроса майора.

Сквозь шум в голове я смогла кое-как сосредоточиться и посмотреть на худого майора. Тот сидел, вальяжно развалившись в кресле, и по всей видимости наслаждался произведенным эффектом. Он смотрел на меня с прищуром ученого, ставящего эксперимент над жалкой букашкой.

— Не понимаю, о чем вы, — выдавила я из себя, потому что нужно было хоть что-то сказать.

В голове мелькала тысяча мыслей в секунду. Я анализировала варианты: берут на понт? Действительно что-то нашли? Но то старое дело, кажется, списали в архив, признав классическим висяком. Тогда решили, что Бражника убили своим же или заказали чужие — в общем, типичные бандитские разборки. Во всяком случае, я думала, что дело уже давно в архиве. Возможно ли, что нет?

Я подняла голову и встретилась взглядом с худым майором, стараясь выглядеть спокойно и расслабленно. Что у них есть? Нашелся свидетель? Но откуда бы, ведь я лучше всех знала, что никаких свидетелей там не было… Если берут на понт, то ради чего? Тут был один вариант: чертов Громов. Ни для чего иного я ментам понадобитьсяне могла.

Не зря он мне не понравился еще тогда, во время ночного допроса, этот худой майор с вытянутым лицом и змеиным взглядом.

— Мария Васильевна, — он вздохнул, — нам всем будет легче, если вы перестанете притворяться. Мы все знаем, что Бражников Алексея застрелили вы. На почве личной неприязни.

Ого, так это теперь называется. Личная неприязнь.

Вскинув брови, я улыбнулась, показывая легкую заинтересованность. Подожду, пока он вытащит из своей папочки бумажку с экспертизой или какой-нибудь протокол допроса.

— Я ни в кого не стреляла, — ложь сорвалась с моего языка с уверенностью правды.

Во-первых, я много раз мысленно репетировала этот момент, потому что в первый год боялась, что меня действительно поймают и отвезут на допрос. Во-вторых, строго говоря, не так уж сильно я лгала: намеренно я действительно ни в кого не стреляла. Это была самооборона, иначе озверевший Бражник прихлопнул бы меня как муху.

— Сейчас мы еще можем оформить вам явку с повинной, — сладком голосом продолжил уговаривать меня майор. — Поможет потом скостить срок. Добровольное раскаяние облегчает наказание, слышали о таком?

Слышала, мент. Интересно все же, это у них стандартная схема, или он пошел по облегченному пути, решив, что я — полная дура? И поведусь на такой развод? Может, мне еще в убийстве Кеннеди заодно сознаться?

— Мне не в чем признаваться, — я пожала плечами и откинулась на неудобную спинку стула.

За спиной раздалось недовольное покряхтывание: кажется, капитану не нравилось, как протекала наша беседа.

— Б*я, ну какие же все умные стали. Фильмов насмотрелась и думаешь, что самая умная тут сидишь? — терпения майору хватило ненадолго.

Атмосфера в кабинете неуловимо изменилась: я почувствовала его злость. Он отбросил в сторону ручку, которую вертел, и подвинул себе тоненькую, скрепленную веревкой папку.

— Короче, расклад у тебя, дорогуша, такой: или ты сдаешь нам Громова, или отправляешься в камеру, и я возбуждаю по тебе 105 УК РФ, до пятнадцати лет лишения свободы.

А вот мы и добрались, наконец, до сути беседы, и все стало гораздо понятнее. И как всплыло старое убийство Бражника, и зачем оно им вообще понадобилось, и что нужно конкретно от меня. Наверное, у меня был очень рассеянный вид, потому что худой майор вдруг развеселился: