Книга Маша и Гром, страница 46 – Виктория Богачева

— Это из-за аварии? — спросила она.

— Не, — я помоталголовой. — Это уже потом.

Я полил перекисью след от пули, который оказался глубже, чем я думала сначала, и крепко забинтовал пластырем. На какое-то время хватит, а потом само заживет. Как на собаке.

— В Афгане?

Забавно. Она пялилась на меня и даже особо не скрывалась. Еще и вопросы задавала. Тоже из-за выброса адреналина ненормально себя ведет?

— Это 94-й, — я посмотрел на шрам от пули слева от пупка. размером с пятирублевую монету.

Херовый был год.

— В Афгане за два срока не было ничего. Пацаны всегда говорили, что у меня боженька в крестных.

Она улыбнулась. Не скривилась, не хмыкнула, не поджала губы, не притворилась. А просто улыбнулась.

... в сущности, красивая она девка.

Тем вечером я набрал Аверу. Связь ловила херово, и спасало, что дом был на холме. Построй его батя в низине, хер бы я смог кому-либо позвонить. Ну, вот. Хоть и бухал по-черному, а все же одно доброе дело в своей жизни сделал мой отец. На самом деле, два. Еще помер рано, не доведя мать совсем уж до могилы.

Слышно было с пятое на десятое, и разговор вышел быстрым и скомканным.

— ... я подключил Эдика... — прерываясь на шипение о помехи, сообщил мне Авера.

Эдуард Денисович, он же Эдик — наш юрист. Что же, в ход пошла тяжелая артиллерия.

— Менты хотели обыск в офисе, но нихрена у них не получилось. Не подмахнули постановление, — Авера заржал в трубку.

Это была первая действительно хорошая новость за сегодня. Если не смогли достать разрешение на обыск, скорее всего, прессуют меня не из «конторы». Им-то все дороги были бы открыты, можно и без постановления вообще.

— Боря сдержанно волнуется. Я сказал, что у нас все на мази, ситуация под контролем. Тебя задело, ты отлеживаешься, через пару дней будешь в строю.

Авера — просто золотая голова. Все наши схемы, раздел бизнеса, активы — все его рук дело. Хватка у него бульдожья, окружающую обстановку считывает мгновенно. Вот и сейчас понял, что нашему другу из «конторы» Боре совсем ни к чему знать, что я осел на дно в старом доме, пока пацаны лихорадочно пытаются вычислить крысу.

— Гром, я завтра заскочу к вечеру. Надо перетереть. Не по телефону, — а вот на прощание Авера меня нехило так озадачил.

Не по телефону — это понятно, могут слушать. Но что ему надо обсудить? И он сказал: «я». Не «мы» с Капитаном. Если приедетбез него — херовый знак.

Кажется, долго у меня отсиживаться не получится. Если завтра все будет спокойно, вернусь вместе с Аверой в Москву, пока они там глотки друг другу не перегрызли.

Я все никак не могла уснуть и ворочалась на продавленном матрасе со скрипящими пружинами, которые издавали жуткий звук, стоило мне немного пошевелиться. Они завывали так, что, казалось, меня зовут из преисподней. Я бы не удивилась после всего случившегося, окажись это правдой.

Громов, играясь в джентльмена, уступил мне на ночь колченогую кровать, а сам лег на кушетку, которая застала еще царя, наверное. Подложив под голову свёрнутый свитер и укрываясь безразмерной курткой, которую привез некто по кличке Мельник, я напряженно вслушивалась в тишину. Кажется, Громов тоже не спал. Во всяком случае, его умиротворенного спящего дыхания я не слышала.

События минувшего дня напоминали плохо срежиссированное кино. Как так получилось, что утром я села в мерседес бандита Грома во дворе его загородного дома в элитном поселке, а ночь коротаю, ютясь на продавленном матрасе, укрываясь каким-то ватником, а тот самый бандит Гром, он же бригадир, он же владелец легального бизнеса, лежит напротив меня на замызганной кушетке?..