Книга Маша и Гром, страница 139 – Виктория Богачева

— За что?

Правда не понимает или прикидывается?

— За Гордея. За это, — и я обвел спальню выразительным взглядом.

Она пошевелилась и едва заметно расслабилась.

— Ты тоже мне помогаешь, — почему-то шепотом ответила Маша и снова опустилась рядом со мной на кровать. — Хочешь чего-нибудь? Ну, кроме воды.

— Обезбол хочу.

— Докторсказал, что тебе уже вкололи максимальную дозу, — несчастным голосом сказала она. — Он попросил его в шесть разбудит, так что уже скоро.

— Курить хочу.

— Громов, ты издеваешься, да? — прошипела она рассерженно. — Ты можешь попросить что-нибудь из того, что тебе разрешено?

«Трахаться хочу».

Это желание я решил оставить при себе. Не хотел, чтобы она уходила. И чтобы снова начинала шипеть рассерженной кошкой — тоже не хотел. Мне нравилось, что она за меня волновалась. Что сидела в кресле у моей кровати. Что ждала, пока я очнусь после наркоза. Бл**ь, скоро дойду до того, что скажу, что и раненным мне быть нравится. Если она будет и дальше так за мной ухаживать.

Твою мать. Похоже я влип. И похуже, чем было со Зверем. Того-то можно было просто убить, что я и сделал.

А здесь как?

— Валяться на кровати я и без всяких просьб могу, — забывшись, я хотел пожать плечами, и тут же поплатился за свою неосторожность острой, резкой болью, которая, казалось, разрезала мое тело надвое.

Пока я корчился и пережидал первую, самую сильную волну, Маша смотрела на меня с неподдельным сочувствием. Обычно я взбрыкивал. Чужой жалости я не терпел. И не нуждался в ней. Но в этот раз оттолкнуть ее не захотелось. Наоборот. Хотелось, чтобы она сидела рядом. Хотелось даже преувеличить свое немощное состояние. Пусть продолжает смотреть на меня с трогательным сочувствием.

— У тебя куча шрамов и дырок, — нахмурив лоб, припомнила она и вопросительно на меня посмотрела. — Откуда столько?

— Как... ты их увидела?

— Играла в медсестру с доктором. А твой друг Витя был медбратом, — Маша фыркнула и сдула со щеки выбившуюся из косы прядку. — Его же одного сюда приволокли. Конечно, ему понадобилась помощь. Ну, какая уж была...

Я ухмыльнулся. Да уж. Представляю себе это зрелище. Надеюсь, зашивал меня Макс, а не Авера.

— Так откуда столько шрамов? — повторила Маша.

— Афган. Бандиты, — чеканя каждое слово, пояснил я.

Она удивилась: поползли вверх темные брови. Не ожидала, что я отвечу?

— А от кого больше досталось?

— От бандитов.

— Ну, конечно. Могла бы и сама догадаться, — она едва заметно улыбнулась и, вытянув руку, потрогала мой лоб.

— У тебя, кажется, температура, — вновь шепотом сказала Маша, но ладонь убирать не стала. Вместо этого провела пальцами по виску и спустиласьниже, погладив обросшую щетиной щеку.

Я следил за нее сосредоточенным лицом, не отводя взгляда. Казалось, она задачку по высшей математике сейчас решает. Она по-прежнему напряженно о чем-то размышляла и, наверное, впервые я не мог угадать ход ее мыслей.

— Я думала, тебя убили сегодня, — тонким, надтреснутым голосом глухо прошептала Маша и убрала, наконец руку.

И тут же суетливо поднялась с матраса и вернулась к креслу, забравшись в него с ногами. Я не стал ее останавливать. Я слишком устал. Я закрыл глаза и заснул, и последним ощущением, которое я запомнил, было прикосновение к моему лицу ее прохладных пальцев.

Второй раз я пришел в себя, когда спальню заливал тусклый утренний свет. Кресло, в котором сидела Маша, пустовало. И вместо нее на стуле возле кровати я увидел Аверу. Встретившись со мной взглядом, он улыбнулся с заметным облегчением.