Книга Опороченная невеста графа Орлова, страница 80 – Валентина Элиме

Я с удовольствием подвинула пыльный стул к уголку стола, где шустро нашлось место под блюдца. Как не за чаем обсуждались все сплетни? И я решила воспользоваться шансом, что подсовывала мне сама судьба.

− Что у вас случилось? – Марья Зиновьевна принимала и отсортировывала письма. Отвечала за корреспонденцию. Важные относила к главному, совсем пустяковые оставляла на потом, другие же разносила по нужным отделам.

− Ищем гувернантку для племянника, − отпив сносный навкус чай я начала рассказывать придуманную на скоро историю. − Уже пятую по счету. Первая к родне уехала, вторая не выдержала живой ум нашего прекрасного Ванечки, третья и четвертая оказались нечисты на руку, украв у нас столовое серебро. Вот приехала подать объявление в вашей газете. Вдруг откликнется кто.

И на меня тут же посыпались предложения. Обе тетки начали предлагать детей своих знакомых. Еле отбилась, озвучив, что не я принимаю решение, а моя родная тетушка вместе с дядюшкой. И попросила направить из по указанному адресу. Затем мне начали давать советы, чтобы к нам приходили не всяк народ, а именно гувернеры. Обе утверждали, что мальчику нужна мужская рука. Согласившись на все их предложения, я потихоньку начала переходить к нужному мне вопросу.

− А у вас печатаются женщины? – мой вопрос вызвал фурор. У работниц вытянулись лица, рот приоткрылся буквой о, а глаза расширились, будто они увидели перед собой саму смерть. – Вы не подумайте ничего. Я написала очерк, а от своего имени стесняюсь на свет выставить. Засмеют еще. Вот хотела показать опытным людям. Мужчины, − махнула я рукой. − Чтобы они понимали. Дядюшка лишь сказал, что я занимаюсь глупостями. Скомкал и выбросил мои труды.

Меня тут же начали жалеть. Снова подлили чай и поближе ко мне подвинули самые большие куски пирога.

− Даже учиться пойти мне запретил. А я слышала, что в нашем Столичном Императорском университете будет учиться девушка и вскоре там откроют целый факультет для нас, − всхлипывая сообщила я новость, что пока еще не стала достоянием.

Тетки встрепенулись и подались в мою сторону, словно я собиралась выдать им очередную ошеломляющую новость.

− А ваш очерк не с вами? – полюбопытствовала Марья Зиновьевна. – Я бы показала кому надо.

− Ой, мне стыдно было принести скомканные листы. Я хотела переписать текст, − тут же нашлась я. – А вы не могли бы устроить мне встречу? Я бы была рада услышать критику от понимающего такой труд человека. Женщину поймет только женщина.

Сказано – сделано. Видимо, мой скромный вид послушной родственницы богатой тетки вызвал доверие у работниц типографии. Приняв мой бланк, как и оплату за объявление с хорошими чаевыми, Марья Зиновьевна назвала мне название пирожковой. Женщина клятвенно заверила, что сведет меня с нужным человеком. Теплопопрощавшись с работницами типографии и издательства, я оставила пыльное изнутри здание. Улыбка не сходила с моего лица. Полдела было сделано. Осталось написать выдуманный очерк и через три дня встретиться с человеком.

Решив не тратить время, назвала возничему адрес Наташи. Мне нужна была помощь подруги.

Но отъехать от типографии я не успела. Мое внимание привлекло суетливое похождение возле входа в здание молодого и худощавого, как жердочка, человека. Он ходил туда-сюда, прижимая к груди какой-то сверток, словно там было самое дорогое ему. То и дело поправлял очки и что-то мямлил себе под нос.