Онлайн книга «Смертная»
|
Предводитель чужеземцев командует привал. Глотая слезы, я слежу, как Юнану дают напиться. Вижу, как он испуган, как ему плохо, как он нездоров. А я всего лишь дух и никак не могу его утешить, он не видит меня, не чувствует, не слышит! – Дура, – вздыхает Гнус, когда я оседаю на пол рядом с Юнаном и рыдаю. Да! Да, дура! У меня ничего не получается, я могу лишь тащиться за любимым, и смотреть, и… И молить Небо смилостивиться. Я проклята. Я точно проклята за то, что отказалась от госпожи Шамирам и не выполнила приказ господина Дзумудзи. Под землей мне страшно, остается лишь молиться. Но боги, конечно, остаются глухи. А как иначе? Я же предательница. Земля должна разверзнуться у моих ног – и сотни, нет, тысячи демонов растерзают меня. О Небо, что я наделала! – Цапнуть ее? – Гнус крутится рядом. – Цапни, –соглашается змей, мерцая. Кажется, он еще уменьшился. Гнус встает на задние лапы и идет ко мне бочком. Его когти клацают по полу – даже странно, что никто не слышит. – Щас цапну! – А я тебе хвост оторву! Гнус фыркает, потом опускается на четыре лапы. По-крысиному замирает, шевелит длинным носом. Потом спокойно интересуется: – Ну? Ты успокоилась? Я прячу лицо в ладонях. – Н-н-нет! Тогда Гнус садится рядом, приваливается пушистым, теплым боком ко мне. Его близость неожиданно приятна. И просит, заботливо, прямо как Юнан, когда обращается к великой госпоже: – Лииса, хватит. Я хлюпаю носом. – Все пропало! Все! Я так виновата! Я плохой дух-защитник! – Ты не дух-защитник, – шипит змей с плеча царя. От неожиданности я даже плакать перестаю. А он продолжает: – И никогда им не была. – Чт-что? Глаза змея блестят в сумраке, как у вечно голодных галлу, присутствием которых здесь повсюду буквально разит. – Защитника не привязывают к человеку, радуга, – презрительно говорит он. – Но… Как? Я же видела! Люди… обряд… с пеленой новорожденного… – Лииса, ну какая же ты дурочка! – стонет Гнус. – Какой обряд, какие люди! Ты слишком долго возишься со смертными, вот и нахваталась. – Но… Гнус тяжело вздыхает и принимается объяснять: – Обряды – это для людей. Они мнят, будто могут нами управлять. Но они не могут. Вот ты – ты видишь на мне цепь? А на нем? – Он тычет когтем в сторону змея. – Нет! Защитник, Лииса, – это отражение смертного в мире духов. На самом деле я родился вместе с этим никчемным мальчишкой. Куда он – туда и я, иначе быть не может. Я умру вместе с ним. Понимаешь? Его не будет – и меня тоже. Мы не духи природы, мы смертны, как люди. – Но ты же… ты же хотел избавиться от Юнана! Ты его ненавидишь! Гнус вздыхает так тяжко, словно я, дитя несмышленое, не знаю очевидных вещей. – Я – это тоже он, Лииса. Это он себя ненавидит. Это он мечтает от себя избавиться и наивно полагает, что в новой жизни будет лучше. Вот только новой жизни не будет, мы‐то знаем. Люди живут один раз. А потом умирают. Мечтатель он. И я. – Гнус вдруг улыбается и с болезненной нежностью смотрит на Юнана. А потом говорит: – Ну что, все еще любишь своего ненаглядного царевича? Если бы земля сейчас и впрямь ушла у меня из-под ног, я бы и то меньше удивилась. О чем говорит эта крыса? Он не Юнан! Юнан совсем другой!Лучше! Я беспомощно смотрю на змея, который, спустившись с плеча Саргона, слушает нас с невозмутимым видом. Пусть скажет, что Гнус несет чепуху. Ведь чепуху же! |