Книга Двуликие. Игра на опережение-2, страница 92 – Анна Шнайдер

— Традиционная одежда нашей расы для мужчин как раз чёрного цвета, — пояснил Коул, отсмеявшись, и погладил меня по руке. — А вот для девушек белого.

— Так и знала, что ты не просто так мне это платье подарил.

— Конечно, не просто так. Я хотел, чтобы ты со мной на бал пошла, а иного способа вытащить тебя сюда я не видел. Вот и подарил. И по-моему, тебе грех жаловаться — платье и ты в нём выглядите восхитительно.

— Спасибо, — буркнула я, и тут перед нами возникла дверь. Причём — абсолютно незнакомая дверь. Высоченная, как минимум в два моих роста, деревянная, с причудливым витражом в центре. Витраж изображал академию и парк вокруг неё, и всё было в осенних цветах — красном, жёлтом, оранжевом — и производил очень радостное, праздничное впечатление.

— Эта дверь появляется здесь только в день открытия академии, — пояснила Дин тихо, явно подзабыв, что сегодня она в роли Мирры, которая вряд ли может знать такие вещи. Но Коул, слава Дариде, не обратил на это внимания. — Она исчезнет после отбоя.

— Что-то никого нет, Мир, — напомнила я подруге её нынешнее имя. — Не будем ждать здесь, идём?

— Да, — она кивнула и посмотрела на меня с благодарностью. — Идём!

Открывать дверь не пришлось — створки распахнулись сами, явив нашим взорам огромный зал, раза в три-четыре больше привычной столовой, с высокими потолками, узкими окнами, шпилями уходящими вверх, и вместо обычных стёкол вновь оказались витражи. Каждый витраж был как картина, которую хотелось рассматривать, но жизни бы не хватило все их рассмотреть: здесь были и парк, и сама академия, и полигоны, на которых проходили занятия, и даже императорский дворец. И всётакое яркое, красочное, как из книжки с детскими сказками.

Коул потрясённо пробормотал нечто по-тёмноэльфийски, и я решила, что это значит: «Обалдеть». Ну или нечто с тем же смыслом.

— А светильники, светильники-то… — прошептала я, задирая голову и глядя на полукруглые конструкции, похожие на чаши с водой, только вместо воды — огонь. Эти своеобразные чаши-фонарики летали по воздуху высоко над нами и периодически вспыхивали, выбрасывая наружу столп белых искр. Искры разлетались, увеличивались, превращаясь в разноцветных бабочек — и ещё минуты две порхали по залу, садясь на плечи то одному студенту, то другому.

— А пол, Шайна, пол! — выдохнула Дин, и я опустила голову. Привычного паркета тоже больше не было — пол темнел бархатным покрывалом неба с россыпью мелких мерцающих звёздочек. Небо под ногами…

— Даже ходить боязно, — хмыкнул Коул и, повернув ступню, постучал ребром ботинка по полу. Звук был обычный. — Отличная иллюзия.

— Эй, ребята! — послышался откуда-то сбоку радостный визг Даниты, и секундой спустя перед нами стояла она сама под руку с Эваном. Пепельно-розовое платье с большим количеством оборок и бантиков превратило принцессу в трогательный нежный цветок, сходство с которым усиливала жемчужная диадема, украшенная живыми цветами. Эван, чей камзол был светло-зелёного оттенка, а брюки и рубашка — кремовыми, смотрелся рядом с Данитой кусочком кустика, рядом с которым расцвела эта прекрасная пепельная роза.

— Отлично выглядишь, Нита, — сказали мы хором с Дин и Коулом, и карие глаза принцессы лукаво сверкнули из-под кружевной маски в цвет платья.

— Вы тоже! Особенно Шайна. Я её даже не узнала!