Книга Я тебя придумала, страница 214 – Анна Шнайдер

Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придёт конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто бы они бессмертны.

«Обыкновенное чудо»

Никогда раньше я настолько остро не чувствовала, как тикают часы.

Я не хотела, чтобы этот день кончался. Не хотела, чтобы наступала ночь, потому что знала — пройдёт всего несколько часов, начнётся бал, на который обязательно явятся Эллейн с Ибором, и моё время в Эрамире закончится. Так же, как время императора. Так же, как жизнь Ленни.

Я не знаю, почему связывала пробуждение Игоря с балом в честь дня рождения Эдигора. Не знаю. Возможно, просто потому, что не хотела находиться в Эрамире, когда здесь не будет больше Ленни. И вовсе не из-за частички своей души. Нет, из-за чего-то совсем другого, чего мне никогда не осознать и не постигнуть.

Ужинали все мы, в том числе и Робиар, вместе с императорской четой. Я думала, мне будет неловко за одним столом с Дорианой, но нет — она была настолько милой девушкой, хоть и казалась слегка рассеянной, что я совсем забыла о её статусе.

Чуть замутнённые глаза императрицы, как мне позже объяснила Милли, говорили об эмпатическом даре. Именно из-за него Дориана постоянно была вынуждена концентрироваться, чтобы ненароком не перепутать себя с кем-то другим. Вспомнив, как «провалилась» в чувства Вейна, я содрогнулась. Да уж, мало приятного.

А ещё, глядя на Дориану, я недоумевала — если у Эдигора есть такая женщина, зачем ему я? Императрица — умная, красивая, с внутренним достоинством, величественная… И я! Просто смешно.

«Ну что за глупости, Линн, — сказала мне Ленни мысленно. — Любят не за красоту или величественность».

«Я знаю. Но всё равно… Дориана беременна!»

Ленни вздохнула.

«Эдигор же просил тебя не думать об этом».

«Я… стараюсь».

Да, я действительно старалась. Но получалось не очень хорошо.

Забавнее всего было смотреть на Милли, Браша и Робиара. Эльфийка, оказавшаяся между отцом и будущим мужем, изо всех сил старалась ввязать обоих в диалог, чтобы они хоть немного начали привыкать друг к другу.

Браш собирался вместе с Эмиландил в Эйм. Это было невероятно, но… они хотели попробовать жить вместе с тёмными эльфами. Да и сам Повелитель решил попытатьсяначать налаживать отношения с дочерью и её избранником. И если в моей книге всё получилось наоборот — Милли покинула Эйм навсегда — то здесь эльфийка хотела вернуться. Браш поддерживал её, и я видела, какими любящими глазами они смотрят друг на друга.

Удивительно, но моё мнение о Робиаре поменялось кардинально. Не только после рассказа Эмиландил о его единственной. Просто я заметила, как он несчастен, а ещё — как он отчаянно пытается не смотреть на принцессу Луламэй, сидевшую почти напротив.

Насколько же сильна эта любовь, если она живёт уже двести лет, несмотря на то, что Лемены больше нет? Впрочем, наверное, в этом действительно нет ничего особенного, наоборот — так и должно быть.

Просто жаль Робиара. Удивительно, он же мне не нравился, когда я писала свою книгу, а теперь я его жалею. С ума сойти!

Нам всем была оказана огромная честь — обедать за одним столом с императорской четой, принцессой Луламэй и герцогом Кроссом, Повелителем Робиаром и его дочерью… Больше всего по этому поводу нервничали Рым с Галом. Привыкшие к простой пище и походам, они были не то, что не обучены этикету — они вообще не представляли, с какой стороны к этим вилкам и ложкам подступиться, можно ли есть хлеб, держа его в руке и кого просить положить в тарелку добавки? В общем, я ухахатывалась, глядя на тролля с орком. По сравнению с моими переживаниями по поводу Эдигора, Дорианы, Ленни и предстоящего бала вопросы этикета казались сущей ерундой.