Книга Я тебя придумала, страница 177 – Анна Шнайдер

Услышав это предложение, напоминающее приказ, Люк только улыбнулся — уж что-что, а некоторые манеры Ленни точно переняла от Эллейн.

.

Милли догнала отца в одном из длинных коридоров замка.

Робиар стоял у окна, неподвижный и мрачный, застывший, как тёмное изваяние, и молчал.

Он так ничего и не сказал Эмиландил, пока она за ним бежала. Ни единого слова.

— Отец… — прошептала эльфийка, подходя ближе. Она пыталась понять саму себя, осознать, зачем побежала за Повелителем, но не могла.

— Ты всё ещё называешь меня так, — вдруг сказал Робиар, по-прежнему застывший, как камень, не поворачивая головы. — Зачем, Эмиландил?

Эльфийка сжала кулаки.

— Потому что ты — мой отец. Что бы ни случилось, ты всегда им будешь. Хоть ты и ненавидишь меня.

— Ненавижу? — прошептал он, горько усмехнувшись, но Эмиландил этого не увидела. — А ты? Разве ты не испытываешь ко мне ненависти… дочь?

Она ответила, не колеблясь ни секунды:

— Нет, отец. Не испытываю.

У Повелителя дрогнули плечи.

— Разве? А мне казалось…

— Тебе казалось. Но это не так.

Они замолчали.

Робиар смотрел в окно, на императорский парк, где в зелени деревьев, на берегу пруда, ему чудились две фигурки — женская и мужская, сжимающие друг друга в объятиях. «Кажется, Аравейн наконец встретил ту, которую так долго ждал», — подумал Повелитель, не испытывая по поводу этого, впрочем, никаких чувств.

Он ничего не чувствовал… уже очень давно.

А Эмиландил улыбалась. Она смотрела на затылок своего отца и улыбалась.

— Однажды, когда мне было пять лет, ты решил прогуляться вместе со мной по нашему парку. Было, кажется, лето — я помню яркое солнышко, зелёные листья и траву, цветы и совершенно чудесный запах в воздухе. Я, наверное, даже смогла бы нарисовать этот день, если бы умела рисовать — так он отпечатался в моём сознании.

Мы шли по дорожке, ты держал меня за руку, и я чувствовала себя такой счастливой, что просто разрывалась на части.А потом я заметила в траве мёртвую птицу… маленькую, почти птенца. Я так расстроилась, что в такой чудесный, волшебный день — и вдруг мёртвая птица. А ты взял её в руки и сказал: «Про нашу тёмную магию, Эми, рассказывают много ужасов, но помни — то, что может причинить боль или убить, может и вылечить, спасти жизнь. Наша магия — тёмная, это правда, но ничто не мешает ей при этом нести свет». А потом ты раскрыл ладони, и птичка, чирикнув, улетела прочь, живая и здоровая. Ты разогнал ей кровь и пустил сердце, теперь я понимаю. Но тогда…

Эмиландил подошла к Робиару и дотронулась кончиками пальцев до его плеча.

— Тогда это стало для меня настоящим чудом. Самым лучшим, что случилось со мной в этот день. И ты… ты был самым лучшим. Я просто не могу ненавидеть тебя, отец. Пока в моей памяти ещё есть это воспоминание… Я спрятала его очень глубоко, так глубоко, чтобы никто не мог достать. Я хранила его, потому что я верю в тот день. Верю… по-настоящему верю в своего отца. Тот день… он был в моей жизни, и он был самым лучшим.

Принцесса замолчала, но спустя несколько секунд, так и не дождавшись реакции от Повелителя, продолжила:

— Это воспоминание поддерживало меня в самые трудные минуты, когда мне казалось, что ничего хорошего не было и не будет. Когда я почти ненавидела… и тебя, и братьев. Я знаю, ты презираешь меня, отец. Наверное, за цвет моих волос. Но я хочу, чтобы ты знал — я не испытываю к тебе ненависти.