Книга Мастер и Жаворонок, страница 80 – Бринн Уивер

Я расправляю плечи и вздергиваю подбородок:

– Надо же, практически тянет на извинение, если б не последняя фраза.

– Я не собираюсь просить прощения, потому что намерен его заслужить. – Лахлан делает еще один шаг. Он осторожно берется за ремень моей сумки и снимает ее с плеча. – Ты ведь скажешь мне, когда это случится?

Щеки у меня горят на холодном ветру. Лахлан это видит. Чуть заметно улыбнувшись, он разворачивается и идет к машине.

– Похоже, ты в себе очень уверен, – бросаю я вслед.

– Я не из тех, кто легко сдается. Даже не рассчитывай.

– А если я не прощу тебя до самого развода, когда мы решим все свои проблемы? – спрашиваю я. – Ты ведь не станешь сильно сокрушаться по этому поводу?

Лахлан вздрагивает – мои слова явноугодили в цель.

Он кладет сумку на сиденье и снимает очки, поворачиваясь ко мне лицом. Скрипнув кожей перчаток, я крепко сжимаю ремень чехла для гитары. Держусь за него так, будто это спасательный круг.

– Конечная дата не обозначена, птичка моя. Залезай, – говорит Лахлан. – Нам нужно заехать в одно место, и пока ты не спросила снова: нет, я не скажу, куда. Это сюрприз. Поэтому прошу тебя, садись.

Ухмыльнувшись, я подхожу ближе и наконец протягиваю ему инструмент.

– «Прошу тебя». Даже не знала, что подобные фразы есть в твоем лексиконе.

– Я полон сюрпризов, – сообщает Лахлан, кладя гитару на заднее сиденье и возвращая пассажирское кресло на место. Он протягивает мне руку, но я с подозрением гляжу на нее.

– Что ты делаешь?

– Помогаю жене сесть в машину. Как и полагается джентльмену. Хочешь верь, хочешь нет, но я цивилизованный человек и не всегда бываю варваром. Просто ты застала меня в дурном настроении.

Не выдержав, я фыркаю, и Лахлан уточняет:

– Да, пожалуй, ты права, в дурном настроении я бываю частенько.

– Знаешь, твоя рыцарская жилка меня пугает.

– Тогда тебе остается два варианта: или привыкнуть к моим странностям, или огрызаться на каждом шагу. В любом случае меняться я не собираюсь.

– Если рассчитываешь снискать мое расположение и тем самым принудить простить тебя – даже не мечтай, – говорю я, все-таки вкладывая ладонь в его лапищу.

Он смеется, помогая мне сесть в машину:

– Постараюсь запомнить: принуждать Ларк к чему-либо – бесполезно.

Лахлан выезжает с парковки. Мне кажется, что он слишком крепко сжимает руль. Я подключаю телефон к магнитоле. Когда машина останавливается на красный свет, я с невинным видом спрашиваю, какую музыку включить, а Лахлан в ответ выдает череду ругательств и сердито смотрит на меня. Я отворачиваюсь к окну, пряча ехидную ухмылку.

Не сразу, но мы находим общий язык и вскоре принимаемся болтать на разные темы. Лахлан расспрашивает о группе, с которой мне предстоит выступать, а я легко отвечаю, не чувствуя подвоха.

Но вот мы неожиданно сворачиваем в тихий переулок и останавливаемся возле невысокого забора.

– Что здесь?

Я верчу головой, глядя то на Лахлана, то на бревенчатый дом, к которому ведет мощеная дорожка. Черно-золотая вывеска гласит: «Лодж “Рок-Роуз”». Подозрения накатывают волной, сжимая грудь. Беззаботность испаряется.

– Ты что… Решил упечь меня в психушку, чтобы избавить от… как ты выразился, «нездоровой страсти к блесткам»?

– Господи, Ларк! – Лахлан расстегивает мне ремень безопасности, возвращая пряжку на место.

– Лодж «Рок-Роуз» – это клиника для лечения бессонницы.