Книга Мастер и Жаворонок, страница 19 – Бринн Уивер

– Лахлан, это моя подруга Ларк.

Переключив внимание на красотку, я протягиваю ей руку. Девушка подходит ближе, ее лицо расплывается перед глазами, и я мысленно проклинаю себя, что оставил очки в машине. На таком расстоянии я плохо ее вижу, но все равно чувствую тепло улыбки. Девушка отвечает на рукопожатие, и от ее прикосновения меня пробирает током.

– Ларк Монтегю. Будем знакомы, – говорит она. В словах слышится отголосок насмешки, он вибрацией звенит между нашими ладонями. – Значит, вы и есть пресловутый Лахлан Кейн?

– …Пресловутый? – я вскидываю бровь.

– Я о вас весьма наслышана.

– И что же именно вам рассказывали? Какого рода… подробности?

Усмехнувшись, она отбирает руку:

– Ну, кажется, в разговоре вас порой называют ворчливой наседкой.

– Эй! – возмущается Фионн, всовывая мне в руки виски сольдом. – Не надо возводить на моего брата напраслину. Лично я называл его ворчливым засранцем.

– Да, точно, – подхватывает Роуз. – Ты говорил, что он «засранец, который вечно кудахчет и хмурится».

Слоан фыркает:

– Именно!

– Но-но, я умею не только хмуриться. – Подавшись к Ларк, я криво и небрежно ухмыляюсь. – У меня есть гораздо более интересное хобби.

В ответ она хохочет:

– Да? Какое, например? Вязать крючком? Готова поспорить, у тебя выходят отличные салфетки.

Роуз хихикает.

– Нет, это больше по части нашего доктора.

Братец, глотнувший в тот момент виски, шумно кашляет.

– Роуз…

– Он даже состоит в клубе вязальщиц.

– Роуз, заткнись…

– Они собираются каждое воскресенье. Называют себя «сестры по петелькам», а Фионн… – Роуз сдавленно мычит и хохочет, потому что братец зажимает ей рот ладонью.

Уставившись на меня с ужасом и мольбой, он шепчет:

– Только Роуэну не рассказывай. Я недавно припомнил ему детское прозвище!

Громко смеясь, я качаю головой:

– Мой милый, наивный братик… Разумеется, я все расскажу Роуэну, поскольку смысл моей жизни состоит в том, чтобы стравливать вас между собой.

Хлопнув его по плечу, я сажусь в одно из кожаных кресел:

– Не хочу расстраивать, дружище, но, видимо, ты со своей любовью к салфеткам так и не избавился от страсти к мелодрамам. Роуэн однозначно за тебя порадуется.

Фионн пускается в длинные бестолковые объяснения: мол, все из-за какой-то листовки и вообще недоразумение, но я не слушаю. Мне не до него: на диван напротив садится Ларк. Бешеный кот Слоан тут же запрыгивает ей на колени и сворачивается клубком.

На таком расстоянии я вижу девушку гораздо отчетливее: и родинку над верхней губой, и рябь на коже возле волос: там, наверное, была ссадина, которая плохо срослась. Я ощущал бы ее присутствие, даже если бы сидел к ней спиной. Ларк словно вбирает в себя всю энергию в комнате, концентрирует внутри и изливает наружу сквозь лучистые глаза и звенящий смех.

Я не слышу, о чем говорят рядом Фионн и Роуз, – только реплики, которые вставляет в их разговор Ларк. Чаще всего достается Фионну: мол, «ты берешь пряжу по скидке?» или «наверное, салфетки лучше продавать в интернете». Сосредоточившись на собеседнике, Ларк рассеянно водит рукой по кошачьей спине, и Уинстон довольно урчит в такт разговору. Меня она словно не замечает. Если и чувствуетна себе мой взгляд, то не подает виду.

Ларк Монтегю прекрасна! И я пялюсь на нее, прямо как неуклюжий подросток.

Приходится через силу отвести взгляд и уставиться на свои руки. Под татуировками проглядывают шрамы. На указательном пальце не хватает сустава. Забитые чернилами костяшки унизаны серебряными перстнями. Постучав одним по краю стакана, я подношу виски к губам. Эти руки хорошо смотрелись бы на женских бедрах. Представив, как татуированные пальцы стискивают мягкую плоть, я ерзаю в кресле, скрывая напряжение. Член болезненно упирается в ширинку.