Книга Мастер и Жаворонок, страница 145 – Бринн Уивер

– Знаешь, – говорю я, медленно распуская завязки, – всякий раз, когда ты снимаешь обручальное кольцо, мне хочется отыграться за твой «подарок» с бумагами о разводе.

Лахлан сглатывает.

– Я всего лишь хотел дать тебе выбор.

Я пожимаю плечами.

– И… Я сделал татуировку, – говорит он, демонстрируя руку с золотой звездой, будто я вижу ее впервые. – Вдруг кольцо в воде соскользнет с пальца.

– Плевать, – сардонически улыбнувшись, спускаю халат со второго плеча. Под ним бюстгальтер из кожи и кружева. Я сшила его сама. Получилось не идеально, у Лахлана вышло бы лучше. Но он смотрит на меня с благоговением, как на реликвию.

Я встаю, роняя халат на пол. Пусть увидит вторую часть наряда: кружевные трусики с кожаными ремешками… и прикрепленный к ним блестящий черный фаллоимитатор.

Глаза у Лахлана наливаются тьмой.

– Я же говорила: не смей так делать. А чтобы запомнил – трахну тебя прямо на этих бумагах. Ложись.

Лахлан долго смотрит мне в глаза, затем медленно развязывает узел полотенца. Ткань падает на пол. Он возбужден – взгляд прикован к фаллоимитатору, в нем дикая, необузданная жажда.

Уверенным шагом он приближается, нависая надо мной. Упирается кулаками в матрас. От его тела исходит жар.

– Что означает красный? – спрашиваю я, когда он ставит колено на покрывало, сминая клочки.

– Хватит.

– Желтый?

– Помедленней.

Матрас прогибается под тяжестью мужского тела. Лахлан встает на четвереньки в середине кровати. Спина напряжена, мускулы дрожат. Улыбнувшись, я беру флакон со смазкой и отвинчиваю крышку.

– Зеленый?

– Трахай так, чтобы я залил к чертям все эти бумаги.

Я кладу ладонь на его упругую ягодицу, затем резко шлепаю.

– Какой хороший мальчик, – мурлычу, наклоняя бутылку со смазкой и роняя вязкие капли на задницу.

Провожу руками по гладкой коже, раздвигаю ягодицы и, вильнув бедрами, дотрагиваюсь до них кончиком фаллоимитатора.

– А ты точнохороший мальчик? – Одной рукой придерживая игрушку, прижимаю к сжатому отверстию и круговыми движениями массирую тугую мышцу, размазывая смазку.

– Да… – стонет он.

– Правда? А может, ты моя шлюха?

Двигаюсь вперед, преодолевая первое сопротивление. Лахлан вскрикивает от острых ощущений и роняет голову на матрас. Мне приходится податься вслед за ним, чтобы игрушка не выскользнула. Лахлан несколько раз вздыхает. Я поглаживаю мышцы вдоль позвоночника.

– Какой цвет? – спрашиваю я.

– Твою ж мать… – хрипит он.

– Насколько помню, такого цвета в списке нет.

– Зеленый, зеленый!

Откидываю с лица мокрые волосы, чтобы видеть, как игрушка входит глубже. Прогибаюсь в пояснице, продолжая движение, пока мышцы не поддадутся. Мой сильный, смертельно опасный супруг превращается в бешеного, напрочь потерявшего голову зверя.

– Не забудь про это, когда станешь звать меня по имени, заливая спермой бумаги, – шепчу я, ритмично двигая бедрами.

Сперва медленно и размашисто: так, чтобы фаллос выскользнул почти полностью, а потом снова погрузился внутрь. Лахлан рычит и стонет. Я наращиваю темп. Он вздрагивает: я ногтями прохожусь по его спине и шлепаю по заднице. Живот у меня сводит. Я упиваюсь своими действиями, понимая, что довожу мужа до грани. Он никому не доверяет, только мне одной: лишь я способна столкнуть его со скалы и при этом уберечь от смерти. Это чувствуется в каждом движении бедер. В мурашках, бегущих у него по рукам. В каждом рыке и неуверенном выдохе. Я наслаждаюсь тем, как Лахлана выворачивает наизнанку.