Книга Жнец и Воробей, страница 97 – Бринн Уивер

Улыбка Крэнвелла растягивается, как у хищника, готового уничтожить конкурента на своей территории. В каждой морщинке, в каждом движении скрыта угроза.

— Кстати, похожая девка сделала это со мной, — говорит он, указывая на свой глаз. — Ударила меня и воткнула шпажку прямо в глаз. Без причины. Пришла ко мне во двор, ни с того ни с сего.

— Похоже, ты не знаешь, кто это сделал. Интересно, почему кто-то захотел напасть на тебя без причины. Ты ведь никогда так не делаешь… верно? — я завязываю ещё один узел и вытираю кровь с брови, готовясь к следующему стежку. — О, я слышал, Люси переехала к своим родителям в Миннесоту и забрала детей. Мне очень жаль, что ваш брак распался. Интересно, что могло этому способствовать.

Ярость вспыхивает на лице Крэнвелла. Но он не рискует выплеснуть её, потому что в уборную заходят парни и кивают мне.

— Понятия не имею, — наконец выдавливает он.

— Ясно. А теперь, извини, у меня дела. О, и, Крэнвелл, — окидываю его взглядом с головы до ног, — я больше не буду твоим врачом. Надеюсь, ты поймешь, — с этими словами я поворачиваюсь к зеркалу, собирая все силы, чтобы не убить этого ублюдка.

— Возможно, так будет лучше для нас обоих, — говорит он, хлопая меня по плечу в тот момент, когда я протыкаю кожу иглой. Кончик скользит глубоко внутрь. — Хорошего вечера, доктор Кейн.

Я не смотрю на него, когда он уходит. Просто заканчиваю зашивать, прокладывая линию из десяти стежков от лба до опухшего века. Закончив, собираю свои вещи, выбрасываю перчатки, марлю и полотенце, залитые кровью. Надеваю футболку и толстовку. Брызгаю водой на лицо и хватаюсь за края раковины. Наклоняюсь ближе к исцарапанному зеркалу. Кажется, я больше не узнаю человека, который смотрит на меня. И, может быть, мне это даже нравится.

Я выхожу, ни с кем не прощаясь, еду домой и сразу принимаю душ.Несмотря на боль, ярость и тревогу, что скручивают мой живот, я думаю о Роуз.

Закрыв глаза, вспоминаю её лицо, её приоткрытые губы, глаза, смотрящие на меня исподлобья. Слышу её стоны. Чувствую её руки, ласкающее мои плечи. Сжимаю член и представляю, как проникаю в её узкую киску. Её отчаянные крики звучат в моей голове, нарастая и стихая в унисон моим движениям. Все так четко. Ощущение её кожи под ладонями. Твердые соски. Румянец на коже. Я ничего не могу с собой поделать. В своих фантазиях наклоняюсь ближе. Все ближе и ближе, пока не касаюсь её губ, и я тону в поцелуе, который представлял себе очень много раз. Именно в этот момент я теряю контроль. Мои яйца напрягаются, член пульсирует, и я кончаю, обрызгивая плитку спермой. Кое-как стою под обжигающей водой, упершись рукой в стену душа. Я хочу её всю. Хочу разрушить границы между нами, пока, наконец, не почувствую себя целым.

Прижимаюсь лбом к прохладной плитке и стою под струями, пока вода не становится ледяной. Сплю прерывисто. Меня разозлил этот Крэнвелл, и я слишком взволнован поездкой, чтобы заснуть нормально. Когда просыпаюсь, всё кажется слишком медленным. Самолет, кажется, ползёт в небе со скоростью улитки. Очередь в прокате — адская. По улицам не получается проскакивать и обгонять. Пытаюсь срезать пробку по задворкам и переулкам до Саут-Энда, где квартира Лаклана, в которой сейчас живёт Роуз. И всё равно, конечно, попадаю в бостонскую пробку — как без этого. Я так переживаю, что не успею увидеть её до того, как она уйдет на работу, что паркуюсь за три квартала. Хорошо, что взял только рюкзак, забрасываю его на плечи и бегу остаток пути.