Книга Жнец и Воробей, страница 39 – Бринн Уивер

Фионн как будто что-то понимает.

— Как Мэттью Крэнвелл запугивал Люси? — спрашивает он, но это скорее утверждение.

— Типа того.

— И тот инцидент тоже ты начала?

Пожимаю плечами.

— Смотря как посмотреть, Док.

Он смотрит на меня с сомнением. Потом берет телефон, но не отрывает от меня взгляд. Наверное, видит слезы. Я киваю на телефон и заставляю себя улыбнуться.

— Смотри быстрее, пока не заблокировался. А то придется ещё раз поливать его пивом.

Фионн хмурится и смотрит на телефон. Я вижу все изменения в его лице. Как краснеют щеки. Как учащается пульс. Приоткрываются губы, и как он едва заметно качает головой. Он прокручивает сообщения раз, два, три — наверняка прочитал уже больше, чем я. Он видит то, что заставляет его сжать телефон, заблокировать его и сунуть в карман. Как будто больше не может смотреть.

Он расстегивает рубашку и закатывает рукав, напрягая мышцы.

— Следи за дорогой, — говорит он, повторяя то же самое со вторым рукавом. Его взгляд не отрывается от меня. — Если увидишь пыль, сразу скажи.

Я киваю, и он подходит ближе. Не отрывая взгляда, берет мою банку с пивом и делает глоток. А потом поворачивается и уходит. Вытаскивает небольшой раскладной нож из своего кармана и наклоняется, чтобы отвинтить колпачок на вентиле шины. Прижимает кончик лезвия к щели, и воздух начинает с шипением выходить из шины. Когда Фионн заканчивает спускать воздух из каждого колеса, то возвращается ко мне, убирая нож обратно в карман. — Заводи, выворачивай руль влево, включай полный привод. Как скажу, немного поддай газу.

— Окей.

Он направляется к задней части грузовика и готовится толкать, пока я нажимаю на педаль своим костылем. Завожу двигатель, и когда Фионн подает мне сигнал, давлю сильнее на педаль, и с помощью ритмичного толчка, грузовик,наконец, выезжает из песка. Я остаюсь внутри, пока машина не приближается к краю, а затем снимаю костыль с акселератора, и та катится вперед.

— Прощай, мудила, — говорю и спрыгиваю из машины. Фионн подает мне руку и захлопывает дверь. Мы смотрим, как грузовик летит с обрыва и тонет в реке.

— Если его выловят, у полиции возникнут вопросы насчет глаз, — говорит Фионн, когда последнее колесо уходит под воду. Мы молчим. Потом он поворачивается ко мне, и я ничего не могу прочитать в его взгляде. Берет костыль, который я выронила. — Будем надеяться, его никогда не найдут, — говорит он.

Мы не разговариваем. Не тогда, когда он помогает мне сесть в свою машину. Не тогда, когда он разворачивает грузовик, чтобы вернуться на главную дорогу. Ни один из нас не замечает грозу, которая надвигается вдалеке, или то, как её черные тучи взрываются яркими полосами света в бледном оттенке розового. Это красиво, и я хочу сказать это вслух. Но молчу.

Когда мы отъезжаем подальше, Фионн достает телефон Эрика из своего кармана. Он вытирает его. А потом сворачивает к центру пустой трассы и выбрасывает устройство в окно в канаву и уезжает, не оглядываясь.

ФИОНН

Никогда бы не подумал, что вязание крючком успокаивает. Но вот, как оно обернулось.

Уверен, братья бы не упустили возможности поглумиться, узнав, что я заперся в своей комнате, как отшельник, и субботним вечером вяжу блядское одеяло крючком. Они и так надо мной издеваются из-за моей «одержимости спортом», или, как говорит Лаклан, это «фаза качка Доктора-залупы». А Роуэн бы вообще не успокоился, начал бы всякие дурацкие советы раздавать, или ещё хуже — связал бы мне на день рождения мужское бикини. В то время как Лаклан — угрюмый мудак, Роуэн — просто псих, и он пойдёт на что угодно, чтобы добиться своего или доказать свою правоту, независимо от того, насколько это безрассудно, нелепо или абсурдно. Эти двое вместе — просто кошмар, и мучениям не было бы конца, если бы они узнали все подробности моей нынешней жизни.