Книга До мозга костей, страница 138 – Триша Вольф, Бринн Уивер

Последним чирканьем кремневого колесика я поджигаю фитиль и смотрю на жар оранжевого пламени.

Затем роняю зажигалку на его грудь.

Я ухожу, чувствуя жар за спиной, когда его тело загорается.

Выйдя на прохладный воздух, я подхожу к Кири и подхватываю её почти безжизненноетело на руки, моё сердце почти останавливается, пока я пытаюсь нащупать пульс. Я иду до входа в её старый двор, где вой сирен разрывает тишину. Вдалеке расцветают вспышки огней, когда в поле зрения появляется машина скорой помощи.

Когда парамедики открывают двери машины скорой помощи, один из них задает мне вопрос. Я не отвечаю, пока укладываю её на каталку, все моё внимание приковано к ней и к мужчине, который слушает биение её сердца.

— Сэр, в доме есть ещё кто-нибудь? — переспрашивает парамедик рядом со мной.

Я смотрю в его светлые глаза, мои тверды, как камень.

— Нет. Она — ваша единственная забота.

— Вы ранены, сэр? — он задает ещё один вопрос.

Снова встретившись с ним взглядом на мгновение, я обдумываю тот факт, что он может усомниться в том, не я ли напал на Кири, и говорю: — Я не уверен.

Этого достаточно, чтобы парамедик посадил меня внутрь машины скорой помощи, где меня усаживают спереди. Мои руки сжаты в кулаки, я смотрю, как они разрезают рубашку Кири и ту, что я обвязал вокруг неё. Они прикрепляют электроды к её груди и предплечьям, а нижнюю половину тела накрывают майларовым одеялом. Я смотрю, не моргая, как её слабые показатели появляются на экране кардиомонитора.

Вой полицейских сирен соперничает с ревом клаксона пожарной машины, в то время как пасмурный день за окном машины скорой помощи превращается в яркий водоворот красок и хаоса.

Дверь машины скорой помощи захлопывается при виде мигающих огней и пылающего ада внутри дома детства Кири.

Я провожу руками по лицу, чувство бессилия от того, что я не в состоянии спасти её, уничтожает мой контроль. Тянусь к её руке, но один из парамедиков останавливает моё движение, и единственное, что останавливает меня от того, чтобы лишить его жизни, — это моя потребность в том, чтобы он спас её.

Когда монитор начинает издавать медленные, но уверенные гудки, какая-то незнакомая эмоция охватывает меня целиком — что-то похожее на надежду. Все моё существо цепляется за это ощущение, пока парамедики надевают ей на лицо кислородную маску и подключают капельницу для введения изотонических жидкостей.

Один из медиков подходит ближе и накидывает одеяло на мои голые плечи, пока другой продолжает осматривать Кири, а затем пытается проверить меня на наличиетравм. Я смотрю прямо ему в глаза.

— Не я, — говорю я парню, сдерживая смертельную дрожь в тоне. — Она. Сосредоточьтесь на ней.

Затаив дыхание, я наблюдаю, как парамедики работают с отчаянными, но организованными усилиями, чтобы стабилизировать состояние Кири, одновременно замедляя кровопотерю, накладывая кровоостанавливающую повязку и оказывая прямое давление. Один парамедик достает пакет с кровью из холодильника рядом со мной и помещает её в портативный подогреватель, пока другой мужчина готовит проводник для экстренного переливания. Они смогут возместить её кровопотерю, пытаюсь сказать я себе, наблюдая, как кровь течет по трубке и попадает в тело Кири. Она сможет выкарабкаться.

В одно мгновение надежда — это распускающийся голубой мак с обещанием о её открытых глазах... в следующее мгновение она гаснет.