Книга Скелет, страница 51 – Триша Вольф, Бринн Уивер

Джек начинает накладывать третий шов на поврежденный участок. Боль подкатывает к горлу, я проглатываю свое удивление от его неожиданного интереса ко мне. Я стараюсьдержаться за все то, что он сделал за последние три года, когда заставлял меня чувствовать себя неполноценной. Нежелательной. Но когда он держит мою липкую, испачканную руку в своей прохладной, твердой руке и снова зашивает, мне трудно вспомнить все худшие моменты, проведенные с ним. И я понимаю, что не хочу этого делать.

— Разбитое стекло, — говорю я, мой голос чуть громче шепота. Джек ничего не говорит, просто продолжает протягивать нить через крошечное отверстие, которое он проделал в моей коже. — Красные мигающие огни. Запах больницы. Молотки. Я, правда, ненавижу молотки. Ковер кремового цвета. Хотя кажется такой простой вещью. Все это такие простые вещи, но они одни из самых худших… для меня…

Движение руки Джека замедляется, и он встречается со мной взглядом. Такое чувство, что весь мир может рухнуть, а мы все равно будем сшиты вместе невидимой нитью, сотканной из общих секретов, из уязвимости, из страхов, которые ослабят нас, если мы их отпустим. И я знаю, что Джек мог бы взять мои секреты и выковать из них самый смертоносный клинок, чтобы сразить меня. Но по тому, как он слегка откидывается назад, по тому, как его пристальный взгляд скользит по моему лицу со складкой между бровями, я знаю, что он этого не сделает.

— Жизни, которые ты отняла, они тебя беспокоят? — наконец спрашивает он, его глаза встречаются с моими.

— Ты имеешь в виду, таким образом? Где прошлое проникает в настоящее? — Джек коротко кивает, и я качаю головой. — Никогда. Наверное, потому, что власть в моих руках. Контроль принадлежит мне. И факт, что, может быть, я спасу некоторых. Я чувствую… я многое чувствую по поводу тех жизней, которые забираю. Но никогда не жалею. А ты?

— Нет, — говорит он, и проходит долгое мгновение, прежде чем он снова обращает внимание на мою рану. — Я не могу чувствовать сожаление, Кайри.

Мы больше ничего не говорим друг другу, пока Джек накладывает мне швы, всего двенадцать, смачивая порез еще одной каплей йода, прежде чем перевязать мне руку. Закончив, он откидывается назад, его внимание переключается на мою рубашку. Я смотрю вниз и впервые замечаю пятно крови на шелке цвета шампанского прямо над тем местом, где скрыты мои шрамы.

— Пойдет в мусорку, — говорю я со вздохом, рассматривая брызги, длинные полосы крови и следывысыхающего пота. Когда я поднимаю взгляд, внимание Джека приковано к окну моего кабинета, выходящему на ферму. Мускул на его челюсти дергается, когда он хмуро смотрит на рабочее место Брэда. Мы оба знаем, что Брэд хранит там несколько смен одежды на те дни, когда ездит на велосипеде на работу.

— Подожди здесь, — говорит Джек, и я наблюдаю, как он встает и уходит.

Но в лаборатории Брэда свет не включается. На самом деле свет вообще не включается. Везде просто тусклые знаки экстренной помощи в коридоре, отбрасывающие темные тени за моей дверью. И спустя несколько безмолвных минут Джек появляется из их глубин с пакетом льда в одной руке и сложенной черной рубашкой в другой. Одна из его рубашек.

— Постарайся не порвать ее в клочья, ладно? Мне она нравится, — говорит Джек, кивая на рубашку, которую кладет на мой стол. Он наклоняется, чтобы еще раз опуститься передо мной на колени, в последний раз проверяя повязку, прежде чем приложить лед к моей руке.