Книга Королева разрушенных империй, страница 137 – Бринн Уивер

— Наша элитная армия, — говорит Алорос, пока мы идем мимо. — Milites Lucis.

Мы продолжаем путь в тишине, минуя ряды солдат, пока не добираемся до зиккурата, а затем поднимаемся по рампе к входу. Охранники в зале расступаются, некоторые бросают взгляды на мою корону, другие разглядывают порванные крылья Ашена и искры, сыплющиеся за ним. Многие кивают нам с благодарностью.

Алорос ведет нас через двери и коридоры к белой мраморной лестнице, спиралью уходящей в сердце зиккурата. Мы спускаемся все глубже, и кажется, что этому не будет конца. Иногда мы проходим выход на этаж, и я надеюсь, что это наша остановка, но нет. Однако после вечности мы наконец достигаем конца лестницы, выходя в тускло освещенный коридор, который заканчивается мерцающей дверью.

Алорос прикладывает ладонь к двери, механизм внутри распознает его сущность, шестеренки приходят в движение, и серия замков открывается. С последним щелчком дверь распахивается, открывая золотую стену с вращающимися кольцами и отполированным лазуритовым камнем в центре.

— Ключ Судьбы, — говорит Алорос, и мы входим.

Кольца движутся с метрономической точностью в противоположных направлениях, текст на Дингире озаряет комнату мягким светом.

— Что это значит? — спрашивает Ашен, делая шаг ближе, его взгляд скользит по комнате, прежде чем снова остановиться на камне.

— Текст? Понятия не имею.

— Нет. Ну, да, это тоже. Я имею в виду голос.

Я наклоняю голову, хмурясь.

— Голос?

Ашен оглядывается, будто ищет источник звука.

— Шепот. Он становится громче.

Я вздрагиваю, улыбка расползается по моему лицу, когда его слова наконец складываются в картину.

— Ты слышишь шепот, — говорю я, и он кивает. — Это не я. Это ты, Ашен.

— Я не шепчу, — фыркает он, его взгляд мечется между мной и камнем. — Что?..

— Это ты, Ашен. Ты связан с Камнем Судьбы.

Ашен смеется, будто я сошла с ума, носмех затихает, когда он понимает, что я серьезна. Я ободряюще киваю, пока осознание проникает в его кости.

— Нет, Лу… — качает он головой. — Этого не может быть.

— Почему? Ты же можешь путешествовать в Царство Света, верно?

— Если меня призовут, да…

— Сопровождающим?

— Я… ну, нет… но… — Ашен смотрит на нас, будто ищет другое объяснение, проводит рукой по взъерошенным волосам, шумерские символы его ранга светятся на костяшках. Он шевелит крыльями, порванная змеиная кожа скребет по полу. Обгоревшие края задевают камень, и мое сердце сжимается, когда он жестом указывает на себя, будто он сломан. Будто всегда был сломан. — Нет, Лу. Я не…

— Что, Ашен? Не достоин? Не справедлив? Не честен? — спрашиваю я, беря его за руку и подводя к камню. — Не чертовски сексуален в плавках? Не слегка одержим маслом?

Ашен фыркает, но смех быстро затихает. Он глотает и открывает рот, чтобы возразить, но я сжимаю его руку.

— Я знаю, кто ты, Ашен. Ты любящий. Мужественный. Стойкий. Благородный. У тебя есть душа, которая заслуживает быть избранной не меньше, чем души тех, кого ты любишь, — я слышу шепот, когда он превращается в ленту, обвивающую комнату, взмывающую к потолку, словно змея, пробующая границы клетки. Она кружит вокруг нас, опускаясь ниже. — Будь готов поймать ее, — говорю я, не отпуская запястье Ашена.

Лента устремляется к двери, к камню. Ашен хватает ее конец, и я начинаю читать заклинание вместе с шепотом, кивая ему, чтобы он делал то же самое. Ашен повторяет слова на Дингире, и я помогаю ему намотать ленту на руку. Как только кольца расходятся, я толкаю его запястье вперед, и он хватает камень.