Книга Королева разрушенных империй, страница 124 – Бринн Уивер

— Если я правильно помню, тебе было плохо после нее.

— Оно того стоило. На следующее утро ты принес мне бекон. Кажется, ты любишь приносить мне еду. Ты даже принес мой первый «фастфудный» ужин из мудака.

— Человека с кривым членом в Равелло? Тебе раньше никто не приносил добычу?

Я качаю головой, с улыбкой вспоминая.

— Нет, ты был первым. Как и первым, кто наложил на меня связывающее заклинание. Первым, кто спас меня в Царстве Света. Первым, кто воскрешал меня.

Ашен усмехается и резко толкает бедра вверх, вырывая у меня стон.

— Если бы я раньше понял, как тебе нравится Зал Воскрешения, мы были бы там прямо сейчас.

— Первый раз, когда мы занимались любовью в Зале Воскрешения, но точно не последний, — говорю я, смех затихает. Мои пальцы скользят по его отметине. Столько моментов за эти несколько месяцев, когда я делилась с ним тем, чем не делилась ни с кем. И столько моментов, которые я не хотела бы повторять — не потому, что хочу забыть, а потому что каждый из них уникален, как звезда, чей свет невозможно воспроизвести. — Ты подарил мне первый раз, когда мы занимались любовью над облаками. Мою первую и единственную свадьбу. Моего первого и единственного супруга. Мою первую и единственную всепоглощающую любовь, которая живет в моей душе, — моя улыбка меркнет, когда я отстраняюсь и встречаю его взгляд. Я замираю, позволяя этим откровениям проникнуть в его сердце. — Первый раз, когда кто-то сказал, что любит меня, хотя мне нечего было предложить взамен. Первый раз, когда я пыталась оттолкнуть кого-то изо всех сил, а он все равно возвращался. Это был ты. Ты все мои лучшие первые разы, Ашен.

Ашен шепчет мое имя, его ладонь согревает мою щеку, а слезы застилают взгляд. Он сглатывает, его горло двигается. В его глазах блестит, прежде чем он отводит взгляд и притягивает меня к поцелую, в котором смешались любовь и желание. Когда мы разъединяемся, я отстраняюсь и сбрасываю тяжелые эмоции, сдерживая слезы и даря ему самую нежную улыбку.

— Ты выглядишь восхитительно грешной, — говорит Ашен, прищурившись.

— Ну, если в той последней коробке что-то особенное, Жнец, ты, возможно, подаришь мне первый раз, когда я буду послушной маленькой вампиршей.

О, как же мне нравится, как алое пламя вспыхивает в его глазах, когда мои слова достигают цели.

Ашен тянется к последней коробке и пододвигает ее к нам, кладя себе на грудь.

«Не рога», — гласит записка.

Он поднимает крышку, и мое дыхание застревает в груди. Я сразу понимаю, что Ашен сделал это сам.

Простая золотая корона сияет на черномбархате. Чешуйки, как на доспехе, сходятся к центру, обрамляя полумесяц, который держит восьмиконечную звезду из лазурита. Ашен берет ее и водружает мне на голову, его пальцы скользят по моей щеке.

— Моя воительница-королева. Ты так прекрасна, — шепчет он.

— Ты сделал это сам, да? — спрашиваю я, касаясь чешуек в волосах.

— Да. Из золотой маски со статуи, которую разрушили Нефилимы. Показалось правильным взять то, что должно было скрывать тебя, и превратить в символ твоей силы.

Мое сердце сжимается от его слов, ладонь прижимается к груди, будто пытаясь удержать его удары. Но прежде чем я утопаю в эмоциях, Ашен одаривает меня ухмылкой, достойной самого могущественного демона Царства Теней. Я подозрительно наклоняю голову.