Книга Сердце с горьким ядом, страница 129 – Бринн Уивер

— Пошли.

Веду всех вглубь дома, через коридор, в библиотеку. Останавливаемся перед гобеленом с охотой, занимающим всю каменную стену до самого пола. В центре — Влад на белом коне, ведущий друзей за величественным оленем. В углу, среди охотничьих собак, скромно изображена женщина.

— Народ, оцените. Фотобомба, — становлюсь рядом с вышитой версией себя и тычу пальцем между портретом и своей грудью.

— Да ладно! — Эдия фыркает.

— Помню ту охоту. Это я прикончила оленя. Влад был так пьян, что свалился с коня. — Осматриваю гобелен в последний раз и срываю его со стены, обнажая железную дверь, несмотря на драматичный вздох Эрикса. — Да брось, мистер «искусствовед-ангел». Два дня назад ты не отличил бы Мисофелиса от Аристофана. Люблю тебя, но заткнись нахрен.

Эдия хохочет и взрывает магией дверную ручку, срывая печать. Мы ступаем на площадку винтовой лестницы, уходящей вниз. Щелкаю выключатель, включаются решетчатые лампы, которые начинают гудеть.

— Она внизу, — говорю, когда Ашен подходит. Пламя вспыхивает на его клинке.

— Помни обещание, вампирша. Если скажу «беги» - беги.

На мгновение все вокруг перестает существовать. Ашен смотрит в мои глаза, и я чувствую, как наши шрамы поют в унисон. Прикасаюсь к его груди, ощущая тепло под пальцами. «Я живу там», — думаю, и меня окутывает покой. Я всегда буду частью его, как и он - частью меня. Мы больше не умрем в одиночестве. После столетий тоски я наконец принадлежу кому-то, а он - мне.

И черта с два я побегу, не сражаясь за это.

Медленно улыбаюсь. Ашен закатывает глаза.

— Ты же не побежишь, да?

Качаю головой.

— Ясно. Тогда хоть постарайся сегодня не пырнуть меня, ладно? Надоело.

— Это никогда не надоест, — отвечаю, и он улыбается, прежде чем украсть у моих губ жаркий поцелуй. Затем разворачивается и ведет нас вниз.

Спускаемся глубже. Воздух становится влажным, пахнет сыростью, когда мы достигаем катакомб. Лестница выводит в узкий коридор - точь-в-точь как в видении из разума Лиандра.

— Они там. Валентина и Флорин, — говорю, и Ашен оборачивается с мрачной тревогой во взгляде. Кивает Эдии.

Та достает из кармана мешочек, шепчет заклинание «Akbuus gallaai» в горсть порошка и дует в сторону двери. Волна энергии срывает петли, отправляя створку в полет. Эдияповорачивается и улыбается.

— Крутая сучка, — одобряю я. Эдия подмигивает, и мы следуем за ней.

Пыль еще не осела, когда мы переступаем через дверь и застываем в огромном зале.

— Мать вашу, — шепчет Коул. — Ты видела это в его разуме?

Глотаю ком в горле.

— Нет. Он не пустил меня так далеко.

— Теперь ясно почему, — отвечает Коул, делая неуверенный шаг вперед.

Слева от нас расположена небольшая, но хорошо оборудованная медицинская зона. Металлический стол для осмотра с серебряными наручниками, лежащими на полированной поверхности. За ним - стеллажи, уставленные рядами пробирок с сыворотками и шприцами. Но самое жуткое - справа. Ряды прозрачных камер, в каждой из которых находится человек. Они смотрят на нас с таким же изумлением, как и мы на них. Некоторые бьют кулаками в стекло, другие мечутся по своим клеткам, третьи сидят на койках, поджав колени к груди, и смотрят на нас с подозрением и страхом.

И одна из них мне знакома. Она прижимает ладони к стеклу, и по ее лицу текут слезы.

Валентина.