Книга Мастер и Воланд, страница 24 – Артур Самари

– Меня Булгаков интересует. Я заметил, что он очень точно описал среду белогвардейцев. Случайно, он не из бывших «белых»?

– Я плохо знаю его прошлое, но говорят, в годы Гражданской войны он работал доктором в какой-то глубинке. Он окончил медицинский институт.

– Со временем из него может получиться пролетарский писатель?

– Честно говоря, я сомневаюсь. Те, кто читал его повесть «Собачье сердце», говорят, что замысел этого произведения в том, что рабочий класс не может управлять страной.

– Вот сейчас Булгаков стал богатым человеком, может быть, теперь он изменится? Возьмите Алексея Толстого, он стал жить как советский барин. Мы дали ему большую квартиру, дачу, дорогую машину, и он стал нашим писателем. Даже Горький с нами, хотя ничего не пишет. Это неважно!

– Я не могу сказать, как он поведет себя дальше.

– А вы намекните ему, что если будет писать пьесы о нас, то такие гонорары будут постоянны. Говорят, благодаря «Дням Турбиных» театр поправил свое финансовое положение?

– Так оно и есть.

– В таком случае, театр пусть тоже воздействует на него.

– Значит, Булгаков талантлив?

– Я не могу сказать, что «Дни Турбиных» – это сильное произведение. Его успех, мне думается, – это ностальгия по прошлой жизни. – А у тебя нет ностальгии, ты же тоже из интеллигентов? Только говори честно, – спросил Сталин с хитрой улыбкой, смотря ему в глаза по-свойски, как в прежние годы.

Луначарский сразу догадался: новый вождь прощупывает его, желая вызвать на откровенность. Министр решил не рисковать.

– Нисколько, я не сомневаюсь в правоте нашей партии.

– Говорят, ты дружишь с нашими врагами Зиновьевым и Каменевым, хотя они сидят в тюрьме?

– Это кто-то клевещет на меня. Когда эти два товарища отвернулись от Вас и захотели переизбрать вас на Пленуме ЦК, то я порвал с ними отношения.

В это время дверь кабинета открылась, и вошел низкого роста Молотов, вечно одетый в черный костюм, с кошачьими усиками и в круглых очках. За ним – Каганович, выше ростом, с веселым лицом, в кителе, как у Сталина.

– Ну, что, поедем? – сказал Сталин и обратился к министру культуры. – Да, ты не хочешь поехать с нами?

Луначарский хотел было отказаться, ведь дома умирает мать, и вместе этого улыбнулся:

– С удовольствием, Иосиф Виссарионович!

Сталин подошел к черной машине и велел министру культуры сесть рядом. Они расположились на заднем сиденье, а остальная свита – на второй машине. Спереди стояла машина с тремя охранниками в военной форме. Такая же машина – сзади. Когда три автомобиля выехали из ворот Кремля, вождь спросил у Луначарского:

– Сегодня это мое то ли десятое,то ли одиннадцатое посещение этой пьесы. Как думаешь, зачем это я делаю?

Министр сделал задумчивое лицо и отрицательно покачал головой.

– Слабый ты стратег. В театре соберется интеллигенция, которая нас не любит, а мы покажем ей, что мы с ней, коль явились на такую пьесу. Ей будет приятно. Так я притяну интеллигенцию на свою сторону. Только смотри, о нашем разговоре не болтай.

– Ну, что Вы, Иосиф Виссарионович.

В восемь вечера спектакль закончился. На черных автомобилях Сталин, Молотов и Каганович вернулись в Кремль. В небольшом зале их ждал ужин. Его организовал помощник генсека Постышев, который стоял возле накрытого стола с широкой улыбкой.

Садясь в кресло, вождь спросил: