Книга Девочка из пустыни, страница 57 – Артур Самари

Жасан гнал лошадь в сторону малого колодца, где стола юрта дяди Касыма. Ехать было далеко. Юноша заранее решил: будет лучше, если первое время она поживет у бездетного дяди. Там девочки никто не сыщет: об этом стойбище мало кому известно. Была и другая причина, по которой Жасан не смел сразу вести девочку в стан Ибрагим-бобо. Будет большой скандал, и отец отстегает его плетью. Впрочем, это не пугало, ибо ради будущей красавицы он был готов на все.

Жасан хлестал своегоконя и изредка оборачивался назад: не гонятся ли за ним? Никого. Поезд стоит на месте, как и прежде. Значит, люди не видели, как увели девочку, иначе подняли бы большой шум.

Вскоре Жасан скрылся за барханами. Он перестал яростно бить коня: все-таки породистая, туркменская, и вспомнил о девочке: как она чувствует себя, как бы не задохнулась от такой скачки. Он слез с лошади, снял мешок и поставил ее на ноги. Девочка была бледна, выпученные глаза застыли в страхе, и светлое личико покрылось застывшими слезами. Жасан сразу освободил ей рот, и девочка начала просить его:

– Я к маме хочу, отпустите меня, дяденька, очень прошу вас.

Кочевник ничего не понял, хотя нетрудно было угадать, о чем она говорит. Жасан глядел на нее с жалостью, и тем не менее его желание, чувства оказалось сильнее. По своему характеру этот юноша не был жестоким. Просто такое похищение не казалось ему столь ужасным поступком. А девочка все лила слезы. Чтобы успокоить ее, Жасан сказал коряво: «Хорошо, хорошо». Это все, что знал кочевник по-русски. Такое слово часто звучало в устах русских на базаре Черака во время покупки. Однако это не помогло, и тогда Жасан улыбнулся: может быть, она перестанет его бояться. Но страх не спал с ее лица. «Пусть плачет, – сказал себе Жасан, – через два дня придет в себя. Теперь можно ехать дальше». И стоило кочевнику повернулся к лошади, как девочка кинулась бежать по следам на песке. Жасан взобрался на коня и устремился за ней. Догнав беглянку, схватил ее на лету и усадил перед собой. Девочка снова заплакала, продолжая умолять отпустить ее.

Так они ехали какое-то время, а девочка все скулила и скулила, как щенок. Это уже сильно злило его, и он пожалел, что освободил ей рот. Ничего не поделаешь, нужно терпеть этот ужасный плач. А между тем они удалялись от поезда все дальше и дальше.

Был уже вечер, солнце склонилось над самым горизонтом, над барханами, когда кочевник устроил привал. Жасан сошел с коня, взял девочку на руки и нежно опустил на свой старый коврик. Обессиленная, Лена сразу легла, потому что не могла сидеть. Сам пастух сел рядом, чтобы слегка отдохнуть, и погрузился в раздумья.

От железной дороги они находились так далеко, что Жасан вовсе перестал тревожиться. Его замысел удался. И все же везти ее сразу к дяде Касыму было опасно. Сейчас, должно быть,ее родители уже ищут свою дочку вместе с другими людьми, и если кто-то видел это похищение, то первым делом оправятся к стойбищу дяди: ближе здесь никого нет. Поэтому на некоторое время Жасан решил задержаться в пустыне. «Эту ночь мы проведем здесь», – сказал себя кочевник и подошел к лошади. Оттуда, из боковой сумки, вытащил бурдюк и наполнил кружку. Сначала сам выпил, затем поднес девочке. Лена жадно пила теплую воду и опять принялась плакать. Не желая слышать этот тоскливый голосок, Жасан удалился на десять шагов и сел на песок. Оттуда он глядел на нее: как бы опять эта глупая девочка не кинулась в бега. Сейчас это опасно: уже начинает темнеть, и отыскать человека в ночи будет совсем непросто. Для нее это означает смерть. Вскоре уставшая девочка затихла, и Жасан вернулся к ней. Казалось, девочка заснула или просто закрыла глаза. Это хорошо, подумалось ему, пусть отдыхает – так она быстрее успокоится.