Книга Девочка из пустыни, страница 146 – Артур Самари

В комнате воцарилась тишина, у всехна душе было тяжко. Особенно у Жасана. Ему не хотелось никого видеть, и он отпустил детей по домам, дав суровый наказ: «Об этом никто не должен знать, даже ваши болтливые жены.

В одиночестве Жасан погрузился в глубокие думы. Такого удара от жизни он никак не ожидал, тем более к старости. Отныне этот дом без Зухры совсем осиротел. «Неужели эти стены больше не услышат ее голоса?» Такая мысль страшила мужа, и совсем не из-за одиночества. Жасан мог бы заново жениться, но ему была нужна только Зухра. Разумеется, у жены после Москвы возникли какие-то странные увлечения, но это ничего, терпимо. Теперь с ужасом он думал о том, как будет жить без нее. Оказалось, за прожитые годы Жасан не только привязался к ней, но и сохранил чувство любви, поэтому его душа болела и стонала, словно раненый волк.

Спустя неделю у дома Кирата на своем осле остановился плотник Тулкин. Когда-то он был дружен с его братом Сулейманом, пока их отношения не испортились из-за дверей, которые не понравились его брату, и тот заплатил ему меньшую цену. Плотник окликнул Кирата и вручил телеграмму:

– Вот, пришла в контору. Сказали передать тебе: здесь твое имя. Наверно, это от твоей матери.

От волнения Кират тут же прочитал ее. В самом деле она пришла от мамы, где говорилось, что она навсегда остается в Москве и будет жить с Айгуль.

– Ну, что там? – спросил плотник.

– Мама пишет, что у нее все хорошо.

– И больше ничего? А то люди говорят, что она навсегда остается в Москве.

– Она скоро вернется, – и сын ушел в дом.

У двери в комнату отца Кират встал, он был озабочен, как сообщить о телеграмме. Хотя ему все известно, и все же свою злобу тот выльет на него. Может, эту телеграмму отнести к старшему брату, пусть он идет к отцу. И тут Кират вспомнил, что тот не может читать.

Его отец слушал маленькое радио, сидя на курпаче. Играла флейта и дутара – старинная задушевная мелодия.

– Отец, здесь телеграмма от мамы, – и он зачитал ее, стоя у двери.

Глаза отца вспыхнули. Оказалось, их отец еще не смирился с потерей жены. Он вскочил с места и стал расхаживать по комнате, проклиная свою судьбу и жену:

– О, Аллах, за что ты так покарал меня, неужели, за ошибку молодости? Но ведь тогда я был молод и уже искупил вину: я сделал ее счастливой – об этом сама говорила всем. Какой еще грех на мне? Зачем мне в старости этимучения, я ничего не понимаю? Будь проклята такая жена! Я чувствую: в ее душе вселился шайтан, и новая родня мутит ей разум. Как быть: я раздавлен, как стерпеть такой позор? В нашем ауле никого так не унижали.

Прежде сын не слышал от отца такой открытой и долгой речи. Ему было жалко отца: не дай бог ни одному мужчине оказаться на его месте.

В тот же день весть о побеге Зухры уже кочевала по дворам. В основном ее разносили женщины – от соседей к соседям. Это просто неслыханно: в ауле ждали возвращения блудной дочери, а случилось еще худшее. Хотя такая история уже имела здесь место лет шесть назад. Тогда сбежала молодая невестка с ребенком, и сбежала не одна, а с младшим братом мужа. Говорят, они осели где-то в Алмате – в большом городе легко затеряться. После родители девушки уверяли сельчан, что их дочь страдала слабоумием – так им хотелось избежать позора. Однако на этот раз сбежала женщина, далеко немолодая, у которой уже внуки. Это немыслимая дерзость, которая не умещалась в голове. Разумеется, Лену все осуждали со словами: вот до чего доводит разглядывание картин с голыми мужчинами и женщинами, а также чтение книг о любви и долгое пребывание в Москве вдали от дома и мужа. Некоторые злые языки говорили и о московском любовнике, хотя в такое верили не все.